— Не раздавил?! — спрашивал Евтей Гребенюк, выглянув из траншеи.
Примеру парторга следовали молодые солдаты, сперва те, кто посмелее, ложились на дно траншеи, а потом и другие.
Делились опытом и лучшие бронебойщики, «специализировавшиеся» на «тиграх».
Учеба длилась недолго. Окруженный нашими войсками противник предпринял наступление, пытаясь прорвать кольцо.
Это случилось в теплое, тихое утро, когда даже тонкие стебельки травы, поднявшейся на бруствере, стояли не шелохнувшись. Рядом с Евтеем Гребенюком лежал чернобровый молодой солдат с мечтательными голубыми глазами, о котором парторг уже знал, что он сочиняет стихи и, может, поэтому не особенно разговорчив. Но в этот раз поэт прищурился на яркое солнце и воскликнул:
— Дывись, хлопци, як гарно! Коли б не те вон танки прокляти, що небо застят…
На поле и верно догорали два немецких танка, и от них к небу тянулся густой, жирный дым.
— А голову, Ющенко, спрячьте. Пригодится еще. И окопчик, пока возможно, углубите. Надо думать, танки снова пойдут, — сказал старший сержант Гребенюк.
Он понимал, как трудно сейчас молодым солдатам, и старался подбодрить их, вселить уверенность своим спокойным видом, негромким голосом. Рядом с Ющенко лежал еще один молодой солдат, и ростом он был так мал, что, когда вставал, плащ-накидка опускалась до самых пят. Солдаты посмеивались над ним, но он добродушно отшучивался:
— Смейтесь, смейтесь! Зато маленького пуля не сразу сыщет.
Евтей Моисеевич всегда старался поддержать веселый настрой и бодрый дух солдат, но не забывал при этом что-либо добавить и посерьезней:
— Конечно, маленького пуле труднее найти, особенно если он хорошо окопается. И на тишину нельзя надеяться: на фронте она обманчива.
Да, уж кто-кто, а Евтей Гребенюк знал, как обманчива тишина. Почти в ту же секунду загрохотала вражеская артиллерия. Тяжело ранило командира взвода, и ротный приказал парторгу Гребенюку заменить взводного.
Евтей Гребенюк предупредил коммунистов, чтобы они помнили о молодых солдатах, и, придерживая потертую полевую сумку, побежал вдоль ломаной линии, образованной окопами.
Еще не затихла артиллерийская канонада, а на фоне ясного неба показались черные точки. Послышался железный рокот, и точки, все разрастаясь, превратились в танки. Покачиваясь на ухабах, словно огромные лодки, они двигались на окопы. Казалось, никакая сила не сможет остановить их…
Но вот возле одного из окопов вздрогнуло и выбросило красный язык орудие, приданное пехоте. Еще выстрел, и один из танков остановился, окутался дымом. Но другие по-прежнему приближались к гвардейцам. Гребенюк потеснил плечом молодого солдата, взял у него противотанковое ружье и, прицелившись, выстрелил. Стальная громадина с разорванной гусеницей беспомощно закрутилась на месте.
