При Николае I Третьему отделению повезло. Этот правитель умер в своей кровати естественной смертью. Во время его царствования не возникала и мысль об убийстве правителя или о свержении автократии.
Бенкендорф взял в качестве своего заместителя по Третьему отделению прибалтийского немца Максима фон Вока; гражданского руководителя политической полиции в Министерстве внутренних дел, а только что произведенного в генералы Леонтия Дубельта — тоже иноземного происхождения — назначил начальником штаба жандармерии. Фон Вок скончался в 1831 году — возможно, польское восстание оказалось для него чрезмерным бременем, а утонченный и проницательный Дубельт (подлинный мозговой центр Третьего отделения при Николае I) занимал вторые позиции как в жандармерии, так и в Третьем отделении вплоть до выхода в отставку по собственной просьбе в 1856 году. Сам Бенкендорф скончался в 1844 году, не дождавшись настоящей проверки на деле своего детища.
Александр Бенкендорф лично изучал доклады от растущего числа информаторов и тайных агентов Третьего отделения. Особой опеке он подверг интеллектуалов. Как многие другие шефы органов безопасности после него, добропорядочный граф искренне верил, что сможет объяснить интеллектуалам их ошибки и направить заблуждающихся на путь истинный. Он лично уделял внимание Александру Пушкину, не только его творчеству и политическому поведению, но и частной жизни поэта, например женитьбе. Бенкендорф занимался и такими творческими личностями, как Александр Герцен, Михаил Лермонтов и Петр Чаадаев. Последнего объявили ненормальным — прием, который до сих пор используется в матушке России. После того как Творец, забрал Бенкендорфа, его труды продолжил Дубельт, затравив до смерти критика Виссариона Белинского, а Федора Достоевского отправив на каторгу. Ради порядка можно отметить, что Бенкендорфа в должности главного полицейского сменил граф Алексей Орлов, прослуживший на этом посту до своей добровольной отставки в 1856 году. Но следует также указать, что Орлов как политический назначенец не проявлял большого рвения в работе, оставляя все дела на усмотрение Дубельта.
Интересно отметить, что во времена Бенкендорфа-Дубельта никто из интеллектуалов-дворян не подвергся высшей мере наказания. Причем многие инакомыслящие выехали за границу, то есть воспользовались привилегией, которая давным-давно стала совершенно недоступной диссидентам в условиях диктатуры пролетариата. Но не следует забывать, что крестьяне и другие подданные низших сословий испытали на себе в полной мере пытки и казни за протесты против своей участи. В то время их не считали за людей. И хотя число пострадавших никто не фиксировал, можно уверенно сказать, что они не составляли и ничтожной доли миллионов мученических жертв при Сталине и его последователях. Поэтому ради справедливости отметим, что Третье отделение, хотя его и называли в то время «страшным», нынешние граждане России, без всякого сомнения, предпочли бы КГБ.
