Команде было сообщено, что я и Билли будем высаживаться на берег. Более ничего. Об остальном она могла только догадываться. Никакие подробности нашей операции до матросов не доводились из-за опасения, что кто-то из них мог попасть в плен.
Бухта охранялась эсминцем. Погрузившись, мы прошли под ним и легли на грунт. Целый день над нами сновали корабли. Без всяких приборов мы слышали шумы их винтов и двигателей. Мы ожидали ночи и начала прилива. После всплытия под перископ лодку течением отнесло в глубину бухты между двумя островами. Мы не были замечены: береговая охрана, видимо, спала. Американцы не использовали не только звукоулавливатели, но и радары, считая, что победа в войне уже у них в кармане.
Из-за экономии электроэнергии горячая пища не готовилась. Во время подготовки лодки к взрыву в носовой, кормовой и центральной частях повар готовил холодные закуски. Капитан выделил мне из своих неприкосновенных запасов десять литров воды на умывание и приведение себя в порядок. Первый помощник командира сбрил мне машинкой бороду, после чего я поскоблил свое лицо безопасной бритвой.
Нам даже не верилось, что мы еще не были обнаружены. Ни глубинных бомб, ни охотников за подводными лодками, ни налетов самолетов! Поглощая бутерброды, мы ждали наступления ночи. Матросы, проходя мимо меня, пожимали мне руку. Я знал их всех, так как помогал командиру в несении вахтенной службы. Корабельный кок славился на всем флоте, например, как оригинал.
Несмотря на подверженность морской болезни, он после возвращения из очередного похода вновь изъявлял желание отправиться в следующий. Некоторые члены экипажа пытались сказать мне что-то напутственное — в порядке предупреждения, сожаления или удивления. Я долго размышлял над тем, высаживаться ли в военной форме или гражданской одежде. Если я буду задержан в военной форме, то со мной должны были обращаться как с военнопленным. В штатском же меня посчитают шпионом и просто-напросто повесят. Однако после удачной высадки мне все равно пришлось бы снимать форму: ведь не мог же я разгуливать по Америке в форме немецкого морского советника. Захоронение формы представлялось мне более рискованным делом, нежели высадка в штатском. Билли тоже должен был снять военную форму. От страха он даже позеленел и дрожал как осиновый лист.
— Все еще впереди, — сказал я ему. — Дело будет сделано, когда мы окажемся на берегу. Здесь, в бухте, намного опаснее.
— Будем всплывать через два часа, — произнес Хильбиг. — Надо еще выяснить, насколько близко мы сможем подойти к берегу. Лодка пойдет задним ходом. Мы останемся на плаву, пока вы будете добираться до берега. Думаю, что вам может потребоваться огневое прикрытие.
