От Хортена мы пошли к последней немецкой базе подводных лодок в Кристиансанн. В качестве корабля сопровождения с нами шел крейсер противовоздушной обороны. Капитан-лейтенант Хильбиг был подвергнут форменному допросу со стороны своих подчиненных об истинном нашем предназначении.
— Не собираетесь ли вы заслужить Рыцарский крест, проводя какую-то спецоперацию? — спросил его старший рулевой. — Не ощущаете ли вы болезненных симптомов в области шеи, господин капитан-лейтенант?
Хильбиг усмехнулся. Он был высокого роста худощавым блондином и в начале войны, служа в морской авиации, совершал налеты на Англию, пока не был откомандирован на флот из-за нехватки горючего, где и превратился в настоящего морского волка. Он никогда не повышал голоса, больше молчал, чем говорил, однако команда слушалась его беспрекословно. У него одного была отдельная, пусть и крошечная, каюта, являвшаяся нервным центром «U-1230».
Во время нашего перехода через океан я видел Хильбига в состоянии растерянности всего один раз. Мы находились как раз посреди Атлантики, между Европой и Америкой, когда ему сообщили по радио, что у него родилась дочь. И буквально через пять минут на лодку посыпались глубинные бомбы.
До Кристиансанна мы дошли без происшествий. Команда готовилась к последнему увольнению на берег. В гавани находилось несколько подводных лодок. На их антеннах развевались вымпелы, указывавшие число потопленных брутто «регистро» тонн. На базе царило волнение, поскольку как раз утром одна из подводных лодок, находившихся в море, подала сигналы бедствия. Из-за какой-то технической неисправности она вынуждена была всплыть и тут же подверглась атаке самолетов противника. К месту происшествия устремились четыре немецких корабля, нашедшие, однако, только громадное масляное пятно на воде, медленно уносившееся течением на север.
На шестидесяти двух именах были поставлены кресты…
Вечером я сошел на берег. Там я в последний раз посмотрел кинофильм для солдат вермахта. Содержания его я уже не помню, знаю только, что это была некая любовная истерия с геройскими подвигами и новенькой военной формой. После его окончания на экране вспыхнули громадные светящиеся буквы: «Внимание! Всем оставаться на местах! Офицеры выходят из кинозала первыми!»
Зайдя в какой-то кабак, я выпил древесный спирт: хотя меня и предупреждали, что делать этого не стоит, я пренебрег советом, посчитав, что имею дело с более опасными вещами. В Норвегию я попал во второй раз. Впервые я оказался там года полтора тому назад, в конце 1942 года, выполняя задание, которое едва не стоило мне жизни.
