Я был отпущен и сразу же выехал в Севилью. Но мне не повезло. На этом самолете разыскиваемых нами ламп не оказалось. Детали, которые я демонтировал с величайшей осторожностью, даже не взрывались при проверке…
Прошли долгие месяцы, пока мы раздобыли, наконец, нужные лампы. Они использовались в радарной технике и были нам нужны, прежде всего, для разработки контрмер.
После описанных событий я зачастил в Испанию. Поездки эти я совершал не без удовольствия. Мои приличные знания испанского языка мне очень пригодились. В этой стране работалось легко, так как власти нам в общем-то симпатизировали.
В одном из баров Барселоны мне довелось как-то раз услышать о невероятном плане. Хотя я и воспринял саму идею его как бредовую, решил все же разузнать о нем поподробнее. Проанализировав то, что мне стало известно, я понял, что план был не столь уж и безнадежным, и тотчас же доложил об этом в Берлин. Оттуда поступило распоряжение наблюдать за развитием событий, но не вмешиваться.
А речь шла о подрыве Гибралтара.
Невероятно, фантастично, но план этот чуть было не удался!
Размещенная в Гибралтаре военно-морская база, господствуя над входом в Средиземное море, доставляла нам очень много хлопот. Нашим субмаринам, проходившим мимо этой крепости, приходилось полностью погружаться в воду, чтобы избежать артиллерийского обстрела. Между тем в узком проливе между испанским и североафриканским берегами имелось сильное и очень опасное подводное течение, из-за которого происходили многочисленные аварии подлодок.
К тому же для более успешного руководства операциями в Северной Африке в Гибралтар перенесли штаб-квартиру Эйзенхауэра.
Так что нетрудно понять, почему падение Гибралтара стало сокровенной мечтой немцев, итальянцев и испанцев. Прямое нападение на него было безнадежным, поэтому и не предпринималось. Зато была запланирована, скажем так, своеобразная гусарская атака.
Некоторым сорвиголовам удалось подкупить шофера английского губернатора. И тот, рискуя жизнью, прикрепил под двигателем «роллс-ройса» своего шефа взрывное устройство с часовым механизмом. Машина, не подвергавшаяся проверке, была поставлена в подземный гараж. В распоряжении диверсантов оставалось шесть часов.
Я не был уверен, что все пройдет гладко, и, в соответствии с полученными указаниями, лишь наблюдал за происходившим, держа, выражаясь образно, руки в брюках. В случае успешного завершения операции мне будет жаль, что не принял в ней участия. Если же ее ждет бесславный конец, то мне никогда не избавиться от укоров совести за то, что не удержал людей от непродуманного поступка. Но действия, как и совесть агентов, зависели от того, что укажут из Берлина.
