. А понадобился Ягоде и Островскому этот завод лишь для того, чтобы первая партия экскаваторов была направлена на работы по расширению московского стадиона «Динамо», принадлежавшего спортобществу НКВД
[211] . Даже самая поверхностная проверка хозяйственной деятельности Островского, за спиною которого отчетливо виднелась фигура Ягоды, дала в руки Ежова крупнейшие козыри...
Эти два месяца – с начала октября по 28 ноября 1936 г. – остаются самым загадочным временем в истории НКВД. Все приводные ремни еще оставались в руках старого руководства ГУГБ. Более того, для них стало очевидным, несмотря на все уловки Ежова, что в скором времени от них избавятся и, поскольку они знают слишком много, их, вероятнее всего, ждет судьба уничтоженных ими людей. Единственным способом переломить ситуацию и выжить для них был немедленный переворот, поскольку и в стране, и в партии – они как никто другой через свою агентуру знали это – назрело недовольство сталинским режимом, да и чувство страха в преддверии грядущего террора нарастало. Но оставшись без привычного лидера (Ягоды), они так и не решились на какие-либо продуманные совместные действия, которые одни только могли их спасти. Стальные цепи, годами связывавшие верхушку НКВД, на глазах распадались, превращаясь в ржавую труху. Ежов и стоявший за его спиной главный кукловод – Сталин – ловко водили этих могущественных и страшных людей, словно бычка на веревочке, в узком коридоре между страхом и надеждой. При этом они пользовались древним принципом divide et impere: выбрав очередную жертву, одновременно давали понять остальным, что они пока пользуются прежним доверием.
«Придя в органы НКВД, – заявил впоследствии Ежов, – я первоначально был один. Помощника у меня не было» [212] . Но времени он даром не терял. Заместителем его вместо Прокофьева с 29 сентября стал Матвей Берман, брат уже упоминавшегося Бориса, бывший начальник ГУЛага. По совместительству его со 2 октября назначили вторым заместителем наркома связи с очевидной задачей – отслеживать каждый шаг Ягоды, а заодно присматривать и за Прокофьевым. С первых же дней октября Ежов отодвигает самого влиятельного из ягодовцев – Молчанова – от руководства расследованием наиболее важных дел. Мелкая зависть к Молчанову со стороны других ягодовцев этому способствует. Через несколько месяцев Миронов публично скажет о нем: «О Молчанове у нас в аппарате всегда были невысокого мнения... Но как-то странно получается. Именно после убийства С. М. Кирова Молчанов начал выдвигаться в первые ряды, превратился в центральную фигуру Наркомвнудела по оперативной работе»
