На подмостках для прессы, справа от той части сцены, где должен был стоять гроб с телом, возник беспокойный человек в чистой белой майке поверх грязной куртки, с плакатом в руках. Он кричал, обращаясь к людям за ограждением, что Слобо жив, а они этого не понимают. Потом он заплакал и стал лихорадочно доедать кусок бигмака, который был у него, оказывается, все это время в руках.
Этого человека хотели снять со сцены, и тогда он, уже подкрепившись, опять раскричался. Потом спрыгнул на асфальт и орал уже оттуда. Он, впрочем, внес в результате сильнейшее оживление в молчавшую до сих пор толпу. Она начала скандировать: „Сло-бо!“
Какие-то парень и девушка подтащили тем временем к сцене значки с изображением господина Милосовича (эти значки накануне продавали по пятьдесят динаров за штуку) и с траурной каймой, отрезающей часть значка (как при игре в ножички), и стали бросать их в толпу. Началась давка, я услышал крики о помощи. Парень с девушкой, наверное, приняли их за мольбы о новых значках и стали еще активнее забрасывать толпу значками. Так что, когда вечером я услышал, что при проводах Слободана Милосовича два человека погибли в давке желающих проститься с ним, я не удивился.
Сквозь толпу к сцене время от времени продирались герои Сербии, известные и неизвестные. По явился бывший премьер Югославии Момир Булатович, которого благодарные горожане накануне зацеловали, я думал, до смерти. Но нет, он пришел целый и невредимый и снова прошел сквозь строй жадно целующих его женщин и мужчин.
Время от времени толпа начинала скандировать „Рус-си-я!“. Эти крики не смолкали несколько минут, когда появились депутаты Константин Затулин, Геннадий Зюганов и Сергей Бабурин. На родине их в лицо знают уже, по-моему, не так хорошо.
Я вдруг увидел, что прямо к сцене уже подъезжает небольшой минивэн. На нем были крупно написаны адрес и телефон фирмы „Радович“. Горожане, очевидно, хорошо знали, что это за фирма, потому что засуетились. За минивэном шли еще несколько машин. Когда он поравнялся со мной, я заглянул внутрь и увидел, что он пустой. Гроб с телом, очевидно, был в микроавтобусе Mercedes, который шел четвертым. То есть первая машина была отвлекающим маневром. А еще говорили потом, что Слободану Милосовичу не оказывали почестей, подобающих государственному деятелю…
Гроб и в самом деле вытащили из Mercedes и втащили на сцену. Я просто замер, когда это делали, потому что мне показалось, что люди, которые несли гроб, совершенно не заботятся о его содержимом. Слободан Милосович, мне казалось, должен был не перевернуться в гробу, а просто встать в полный рост. Но никого не беспокоило, по-моему, что он сейчас там делает.
