— Сюда и не будет никто входить.
— Тогда это не склеп.
— Это — склеп, — раздельно произнес Милош.
— Он был католиком или православным? — поинтересовался Филатов.
— Он не верил в Бога. А что?
— Ну, — начал Филатов, — в склепах хоронят католиков — это раз. А если он был атеистом, то склеп ему не нужен — это два.
— Я не разбираюсь в таких тонкостях, — ответил Милош. — Мы люди простые. Нам бы порядок обеспечить да проследить, чтобы без чрезвычайных происшествий обошлось. Это и раз, и два, и три. А вникать во всякие нюансы у нас просто нет времени. Да и желания тоже.
Последние слова означали, что он больше не хочет развивать тему.
В это время из дома вышли какие-то люди. Их было двое. Один остался у дверей, а другой подошел к Милошу, поздоровался с ним за руку и кивнул Филатову. Они тихо обменялись несколькими фразами по-сербски, потом Милош повернулся к Филатову:
— Очень холодно. Пойдемте согреемся.
В этот раз Филатов не стал упрямиться.
В доме ему сразу бросалось в глаза, что здесь давно уже никто не живет. Внутреннее убранство напоминало скорее офис. В комнатах стояли несколько столов с выпивкой. Закуски почти не было, если не считать небольшого количества малюсеньких бутербродов на шпажках. У стен сидели какие-то люди, некоторые из них были в полицейской форме. Сновали официанты, разнося напитки.
Взяв по стакану с виски и по бутерброду, Филатов и Милош сели в углу у стены. Они выпили, и между ними опять возникло некоторое доверие. Но на ты они уже не переходили.
— Вы-то сами как к нему относились? — спросил Филатов.
Милош задумался.
— Он был нашим политическим противником, — уклончиво ответил он.
— А как к человеку?
— Как человек, он, конечно, был герой.
Филатов удивился такой оценке из уст политического противника.
— Говорят, он сделал стремительную карьеру благодаря удачной женитьбе, — сказал Филатов.
— Да, женился он удачно, — подтвердил Милош.
— И в чем же состояла удача?
— Его жена, Мира, была из семьи со связями. Родная сестра ее матери работала секретаршей у Тито. А вот ее мать…
— Что?
— Ее расстреляли партизаны во время Второй мировой войны, — неохотно проговорил Милош.
— За что?
— Вроде бы за измену. Говорят, она сначала помогала партизанам, потом якобы выдала под пытками какие-то секреты немцам. Это стало известно, и ее расстреляли. Хотя могли и оговорить. Мира за всю жизнь так и не смогла узнать, была ли действительно ее мать виновной. Это всегда ее мучило. Повисла пауза.
— Старая история, — нарушил молчание Филатов, — запутанная.
