Голос маркиза де Мортемара изменился. С графом сейчас был уже не тот шумный толстяк, что рассыпал за столом сальные остроты. Жан Лоран говорил резко и властно, и слова его были чеканны, как монеты.
Сейчас он был настоящий. А тот, за ужином, – притворялся. Лежа на крыше южной галереи, Николь поняла это очень хорошо.
– Не исключено, что они и скачут, – спокойно заметил Гуго де Вержи.
В ответ маркиз зло рассмеялся.
– О да, ты прав! Теперь, как никогда, нам нужен камень. Дьявол, почему ее никак не найдут?
У входа в часовню раздались крики.
– Смотри, Гуго! Неужели поймали?
– Надеюсь… – согласился тот после небольшой заминки. – Пойдемте к ним, ваша светлость.
Николь дождалась, пока в галерее станет тихо, и спустилась вниз тем же путем, которым поднялась. Когда ее босые пятки коснулись земли, она замерла, прислушиваясь.
Никого. Лишь гул голосов доносится от часовни.
Они спохватятся очень быстро, нужно спешить.
… – Элен, ее схватили? Что происходит?
Девушка откликнулась не сразу:
– Ничего…
Она застыла у окна, вцепившись в прутья оконной решетки, и пыталась рассмотреть знакомое лицо в толпе возле часовни. Но за мельтешением факелов невозможно было ничего угадать.
Беатрис скорчилась на кровати, обхватив колени руками.
– Мне холодно!
– Укройся.
– Прошу тебя, закрой окно! Почему они шумят? Когда все закончится?
– Заткнись! – сквозь зубы прошипела Элен. – Заткнись сейчас же! Я не знаю, когда все закончится, не знаю! Господи, – вырвалось у девушки, – хоть бы они убили ее!
Беатрис широко раскрыла глаза.
– Почему ты так говоришь? Ты желаешь Николь смерти?
Элен с презрительной жалостью покачала головой:
– Бог мой, какая ты глупая! Я хочу жизни нам, тебе и мне.
Сестра крепче обняла колени, не сводя с нее непонимающего взгляда. Элен усмехнулась:
– Как ты думаешь, что расскажет Николь, когда ее схватят? Она скажет отцу, что мы с тобой подговорили ее отправиться к маркизу.
– Отец накажет тебя, – прошептала Беатрис.
– И тебя, моя маленькая глупышка.
Губы девочки задрожали.
– Но ведь я ни в чем не виновата! – захныкала она. – Ты подтвердишь это, правда?
Элен присела перед кроватью, взяла ледяные руки сестры в свои.
– Я поклянусь перед отцом, что ты ни при чем. Вот только Николь будет клясться в обратном.
Воцарилось молчание. Беатрис осмысливала сказанное.
– А если… если ее убьют? – запинаясь, выговорила она наконец.
– Тогда некому будет опровергнуть наши слова. Мы заверим всех, что она по своей воле отправилась к маркизу, опередив меня.
