— Понимаю, — говорит она. — Каникулы, праздник, мама пирог печет с корицей, завтра с утра в кино, потом по магазинам с подружками. Все мне с тобой ясно, дитя мое. Но никому больше это быть ясно не должно. Соберись.
— Я в машине соберусь, честно-честно, — обещаю. — Мы же ехать полчаса, наверное, будем.
— В лучшем случае, — кивает моя начальница. — В городе ужас какой-то творится. Все как с цепи сорвались, поехали по магазинам за подарками… Ладно, ни пуха тебе.
И как только я открываю рот, чтобы ответить: «К черту», — за окном начинает бибикать машина, и я пулей лечу во двор.
За рулем нынче Ник — уж если везет, так везет! Из всех наших водителей самый симпатичный и вообще хороший. Они все ничего, но Ник — это Ник. Если бы можно было как-то устроить, чтобы двадцать пять лет назад его родила не чужая тетя, а моя мама, был бы у меня самый лучший на свете старший брат. Такого обо всем можно расспросить, и позвать, если во дворе обижают, и пожаловаться на неприятности, о которых маме не очень-то расскажешь. Но Ник уже однажды родился — не у моей, а у своей собственной мамы, и это его единственный серьезный недостаток.
— Ты чего такая довольная, Ло? — спрашивает он. И сам же отвечает: — А, ну да. Спецзаказ. Полтора часа, как обычно?
— Час, — гордо говорю я. — Всего час за те же бабки, прикинь.
— Да, ты у нас везучая, — соглашается Ник. — Поехали?
— Ну.
И мы едем-едем-едем — не в далекие края, конечно, а всего лишь на улицу Длинную, в ту ее часть, которая граничит со Старым городом. Самый «фешемебельный», как говорит мой дедушка, район. В смысле, самый дорогой. А то! У нас, по-моему, четверть клиентов с этой самой Длинной. Если не треть. Останавливаемся за два квартала от дома заказчика, все как положено. Надо, чтобы я на место пешком пришла, иначе несерьезно.
— У тебя еще пятнадцать минут, — говорит Ник. — Быстро доехали. Перекур?
Он знает, что я сама не курю, но люблю, когда пахнет дымом. Если хорошие сигареты, конечно. Когда я была совсем маленькая, и папа еще жил с нами, бегала за ним на кухню и на балкон — нюхать, как он курит. А теперь вот нюхаю, как курит Ник. Вот смеху будет, если я, после всего, выйду замуж за кого-нибудь некурящего! Придется тогда немножко изменять мужу, нюхать иногда чужой дым на чужих кухнях или в чужих машинах, вот как сейчас. Но это, наверное, никому не обидно, а значит, можно.
— Ты капсулу-то взяла? — спрашивает Ник. — Самое главное.
— Ну а как ты думаешь? Я же не совсем дура.
