– Бенито Кампос, – продолжила Катарина, обернувшись к Толстому. Только сейчас невозмутимый дон Виктор напрягся. – Ты виновен в попытке убийства Хуана Шимановского, находящегося под защитой корпуса королевских телохранителей. Но твой отец, уважаемый человек, поручился за тебя и выкупает твою вину. Ты свободен, но помни, второго раза не будет.
Бенито вымученно кивнул. Только тут я заметил, что он не в себе. Его трусило, а по его лицу также текли слезы.
Перед ним, в трех шагах, лежало распластанное тело с дырочкой во лбу, которую и медикам трудно найти. След от вошедшей в черепную коробку иглы, вскипятившей мозг. Глаза Музафарова были раскрыты, лицо выражало мольбу и отчаяние. Напрасную мольбу.
Толстый плакал не по Музафарову, ему плевать на него. Он, наконец, понял, что существуют игры, в которых его не спасет положение папочки, понял, что он такой же смертный перед лицом вечности, как и остальные. Право сильного… Только теперь он осознал, что это такое.
– Иди.
Его вытолкнули. С этой стороны его подхватили бандиты, и, дабы не дать позорно разрыдаться при свидетелях, начальник бандитской охраны быстро-быстро утащил его в центральную машину.
С меня тем временем сняли наручники, затем легонько толкнули в спину. Я сделал несколько шагов по направлению к Катарине, но один из бойцов схватил меня за руку и также потащил к машине. Уже садясь в «Либертадор», я услышал:
– Спасибо, сеньоры! Всего вам…
Через минуту она влезла внутрь. Сидевший со мною боец, перехватив игломет, вышел наружу. Еще через несколько минут мы тронулись – как раз следом за бандитской колонной.
Ехали в полном молчании, но не долго: через пять минут машина остановилась и мы вышли наружу.
– Садись.
Перед нами стояла помятая, но не менее красивая от этого «Эсперанса». Люк ее по жесту моей спутницы поехал вверх.
– Мне надо еще кое-что уладить.
Я покорно сел.
Из первого «Либертадора» вылез мужчина, судя по манере держаться, командир. Он поднял забрало и они о чем-то говорили с моей спутницей. После чего та пошла к своей машине, а оба «Либертадора» двинулись дальше, по своим делам.
– В казармы? – лаконично спросил я, кивая на отъезжающую колонну.
– Да, – так же лаконично ответила она, активируя двигатели. – Ты хочешь у меня что-то спросить?
– Давай не сейчас? – попросил я, привычно приваливаясь к боковой подушке кресла. Сколько раз я, вот так, в полусне, ехал в этой самой машине с «тренировки»? Много-много лет назад?
– Как хочешь. – Она безразлично пожала плечами.
