– Что? – я обернулся, следя за ее взглядом. Действительно, Хуан Карлос. Изобретатель стоял перед лавочкой, на которой сидели две прелестные «феечки» лет по шестнадцать. Они о чем-то разговаривали, и будущий конструктор активно жестикулировал. Но по его мимике, по глазам, я понял, что эти «феечки» – очередные его «просто друзья».
– Откуда ты знаешь Хуана Карлоса? – спросил я спутницу и усмехнулся. Нехорошо усмехнулся. Речь шла уже не о театральной постановке с моим участием, здесь пахло вмешательством в личную жизнь. А этого Катюше я не прощу никогда. Она не лезла в нее до этого – вот пусть не лезет и дальше.
Девушка же не обратила на мои пыхтения никакого внимания. Невозмутимо пожав плечами, ответила:
– О нем написано в твоем личном деле. Что он – твой лучший друг.
– Ты читала мое личное дело? – Я удивился.
– А что в этом такого? – не поняла она моего удивления.
Действительно, что в этом такого? Чего это я? Ее же не просто послали убить угрожавших мне бандитов в магазине, ее роль гораздо, гораздо большая! Воздействовать на меня морально, промывать мозги под видом охраны, постепенно меняя мое мировоззрение. А какое воздействие может быть, если ты не знаешь «клиента»? Чем он живет и чем дышит? Не дура же Катарина, допускать подобные ошибки?
– Нет, ничего, – замял я тему и направился к изобретателю. На душе скребли кошки. Она пошла следом, чуть сзади.
– О, а это мой друг! Здорово, Хуанито! – Хуан Карлос увидел меня первым, до того, как я его окликнул, и бросился в мою сторону, похлопав по спине. – Как дела, дружище? Куда пропал? – И не давая вставить слово, повернул к своим спутницам:
– Хуан. Мой лучший друг.
Тот самыйХуан, – добавил он, стрельнув глазами и перейдя на шепот. Я понял, что в некоторых кругах моя личность известна до сих пор, и вряд ли эта известность пройдет быстро.
В глазах у девчонок я увидел восторг, желание тут же подскочить и как минимум растащить меня на сувениры, но проявить эмоции бурно не дала моя спутница, вставшая рядом с грозным видом собственницы-валькирии. И в данный момент я был ей за это благодарен: в пику виденным ТАМ малолетним убийцам такого же возраста, эти девчушки смотрелись детьми, сущими детьми. А на детей меня не тянет.
«Зажрался, Шимановский?»– вякнул внутренний голос. –
Им где-то шестнадцать, тебе восемнадцать. Скажешь, раньше на подобных не смотрел?»
«Раньше много чего было…»– уклонился я от спора с самим собой. Но доля истины в этом была – я менялся, и менялся на глазах.
