Да, мы жестокие. Да, бесчеловечные в некоторые моменты. Да, способны предать или ударить в спину, если возникнет необходимость. Но вот только нельзя в этом мире быть белыми и пушистыми! Нельзя быть благородными! Благородные и пушистые обречены. Это главная мысль, о которой ты забываешь, выливая на нас грязь. Мы жестоки, но мир – не лучше. И мы можем противостоять ему, а ты – нет.
Она сбавила обороты, давая усвоить мне этот урок.
– Совет офицеров поставил мне ультиматум. Я тебя из корпуса вышвырнула – я и должна была тебя вернуть. Не так, вернуть тебя в ту исходную точку, после которой ты хлопнул дверью.
Это точка выбора, Хуан. И ты должен выбирать так же, как тогда: без эмоций и нервов, разумом.
Ты можешь отказаться. Психануть, обидеться, все такое. Вот только мне плевать на твои психи. И Мишель. И остальным. И ты знаешь это. Не ты – так другой. Или ты выбираешь осмысленно, как умный взрослый человек, или…
– Тебе не все равно, – усмехнулся я, перебивая ее. Я прочел это в ее глазах и жестах, в ее интонации.– Ты тоже хочешь, чтобы я вернулся. Лично ты и именно я. Почему?
Она задумалась. И думала достаточно долго. Интересно, сейчас соврет?
– Да, я хочу чтобы ты вернулся, – призналась вдруг она, – ты прав. Потому, что если ты придешь сейчас – это будет решение сильного человека, знающего, что его ждет и знающего цену своим ошибкам. А если бы ты согласился тогда… Это было бы решение трусливого кролика, готового броситься в любой омут, лишь бы его обогрели и защитили. Это разные вещи, Хуан.
Пауза.
– Скажешь, это не так?
Огорошенный, я молчал.
– И, наверное, чтобы понять это, чтобы снова прийти в точку выбора, стоило пройти через все испытания? Как думаешь?
– У тебя не найдется сигаретки? – задумчиво потянул я.
Она протянула почти полную пачку.
– Оставь себе.
Я кивнул и подкурил.
– Спасибо. Это был важный урок. Наверное, ты права.
Она улыбнулась.
– Я знаю. Я всегда права.
– Не завирайся.
Она вновь улыбнулась, но промолчала.
– Мне надо подумать.
– Думай.
Она встала и медленно поплыла назад, к припаркованной вдали «Эсперансе».
– Подожди! – окликнул я ее. Она озадаченно обернулась. – Ты забыла! – я протянул ее блатную зажигалку.
Лицо Катарины расплылось в улыбке:
– Оставь себе. Мне она будет напоминать всего лишь об очередном хахале, о котором, не будь ее, я давно бы забыла, а тебе будет напоминать обо мне и об уроках, которые ты усвоил.
Она отвернулась и пошла, теперь уже не оглядываясь.
