* * *
В утренней тишине бандиты посыпались отвсюду. Сбоку, сверху, из трещин в отвесной скале, из-за неожиданного поворота и из-под лежалого снега… Ивар выхватил меч. Чужое лицо перед ним, блеклый глаз и оскал. Рука опередила мысль. Блеск, удар. Всё было единовременно. Взрывающийся снег и немое явление чужаков из белого Ничто гор; капли крови летят перед самым лицом, крупные, медленные и алые; рывок узды, и вот конь уже на дыбах. Сзади враг. Поворот, и наотмашь мечом, и краем глаза — пешая почему-то Эмира, спокойно ждущая, пока ухмыляющийся рыжий горец делает к ней уверенный шаг. Меч рассёк пустоту и случайно отбил удар, целящий прямо в бок, а ухмылка на лице горца сменилась удивлением. Эмира держит в руке тонкий меч, а из-под рыжей бороды бандита тонким веером хлещет кровь. Потом страшный удар по колену. Разворот.
— Хххы…
В руках бандита ходил чёрный молот. Не уйти. Удар пришёлся спереди и едва задел его голову. Сначала он даже не качнулся. Мгновение — и он ушёл во мрак.
Там была чернота, сверху, снизу. Голова и колено. И боль. Правая нога. Правая.
* * *
Её лицо явилось сквозь туман вокруг его души, словно священный сон. Выдох. Вдох. Горло натужно втягивало воздух в грудь. Ивар долго не мог сфокусировать взгляд и не особенно старался, зная: внизу, где-то на уровне колен, ждала жгучая боль. Лучше остаться здесь, вверху, лицом и лбом, на котором лежит прохладная ласковая рука… Но красавица звала. Дева была здесь, дева дышала тёплой жизнью в его губы, её ресницы трепетали, чёрные кудри смоляной рамой оттеняли белый лик. Дева без слов звала его: Проснись!
Когда он рванулся обратно в мир, навстречу ему белой рысью прыгнула боль, вцепилась в правое колено. Он застонал и вспомнил имя девы. Леда.
— У тебя тут разбита нога. Погоди.
И она неожиданно сильно вцепилась руками в его ногу чуть выше и чуть ниже раны. Погожу, решил Ивар; наверняка не уйду. Леда прикрыла глаза. Очень пышные, угольно-чёрные у неё были ресницы. Из-под них поблескивали белки глаз. Девушка втянула воздух сквозь сжатые зубы.
Его боль начала отступать.
Девушка была совсем юной. Образ небесной девы из его бреда померк, и Ивар понял, что ей нет ещё и пятнадцати лет. Её дикая красота была полудетской. Розовые губы Леды чуть-чуть приоткрылись — и правда, жемчужные зубы, как в песнях, как в сказках… Он помнил, что на ней была меховая ушанка и чёрная шаль. Потеряла, и чёрные пряди выбились из-под контроля, плясали вокруг лица, тщились выскочить из тугой толстой косы. Молочно-белые щёки не казали румянца. Леда была очень бледна.
