«Что же теперь будет с Анечкой, Танечкой и маленьким проказником Алешкой? Прости, прости, любимая Наташенька, что покинул вас навсегда!» Иван Авдеевич почувствовал, как из его глаз выкатилась маленькая постыдная слеза. Его руки и ноги были разведены в стороны и накрепко привязаны к вбитым в пол металлическим кольцам операционной. Суставы затекли и онемели. Гладкая поверхность камня могильным холодом колола спину и морозила затылок. Засунутая в рот грязная тряпка мешала дышать, и от недостатка кислорода бешено стучало в висках. Страх уже парализовал тело и постепенно завоевывал рассудок.
— Вы, дорогой мой Иван Авдеевич, все-таки не Иисус Христос. Так что поразмыслите хорошенько, да и поведайте нам об истинной цели вашего визита. Ну, а если откажетесь, мы с Максим Емельяновичем для начала вам ножку-то слегка подпилим! Да! Не извольте беспокоиться! Не так чтобы совсем, нет! Сперва лишим вас только правой ступни, но культю оставим — хотя если подумать, то зачем она вам? А вот ежели заговорить решите, то мучительной смерти сможете избежать, и я лично заколю вас прямо в сердце длинным солдатским штыком — смерть быстрая и легкая, как у откормленного к Рождеству поросенка! — весело балагурил доктор Краузе. Застенчиво улыбаясь, он подтачивал напильником и без того острые зубцы двуручной хирургической пилы. Его длинный кожаный фартук и затянутые шнурками нарукавники отливали каким-то зловещим темно-зеленым цветом, который обычно покрывает лицо мертвеца на второй день.
— А может, для начала пальчики-то на ручках ему подрежем, чтобы доносы на честных людей не строчил? А? — предложил полковой лекарь, чикая перед лицом следователя коваными ножницами.
— И то дело, Максим Емельянович, — согласился доктор и, вытащив у Самоварова кляп, проговорил: — Ну и?
— Хорошо, я все скажу, только дайте сначала попить…
— Водицы не жалко, пей сколько хочешь, собака жандармская! — Лисовский выплеснул в лицо следователю ушат студеной воды.
— Ох, и грубо вы, коллега, с самим надворным советником изволили обойтись. Не дождаться вам милости от столоначальников, не дождаться, — доктор Краузе подошел почти вплотную к жертве. — Итак, господин Самоваров, мы вас внимательно слушаем.
