— А, черт! — пробормотала женщина. Она принялась собирать бумаги. Одним листом завладел ветер и понес прочь. Эш бросился за ним. Лист успел отлететь на несколько футов. — Не надо! — крикнула женщина. — Я сама.
Эш поймал лист и вернулся к столику:
— Иногда полезно пробежаться. Извините, если я вас напугал.
— Вам это удалось, — нервно рассмеялась женщина и протянула руку за листом.
Только сейчас Эш заметил, чтó нарисовано на листе. Точнее, кто. Он сам.
— Как это понимать? — изумился Эш, не желая выпускать рисунок из рук.
— Пожалуйста, отдайте мне рисунок, — тихо, но настойчиво потребовала женщина.
В ее голосе ощущался испуг. Наверное, думала, что он поднимет шум. Но Эш забыл о рисунке, поскольку увидел нечто другое. Ветер задрал ее рубашку свободного покроя, слегка обнажив бок и часть татуировки.
Татуировка была динамичной и красочной. Вполне отвечавшей характеру женщины. Эш успел разглядеть цветочный орнамент, очень похожий на плющ. Это был лишь кусочек. Интересно, куда же тянулись ветки: вверх, вниз или в обе стороны? Эшу отчаянно захотелось увидеть всю татуировку, однако женщина быстро одернула рубашку, лишив его зрелища.
— Почему вы меня рисовали? — спросил Эш, ощущая вернувшееся любопытство.
Женщина покраснела. У нее была белая, даже бледная кожа, к которой плохо приставал загар. Но в сочетании со светлыми волосами и с глазами аквамаринового цвета это выглядело красиво. Она вся была красивой. И очень талантливой.
Эша она нарисовала просто виртуозно. В беглом рисунке она сумела передать и его задумчивость, и отрешенный взгляд. Человек с руками в карманах. Человек, погруженный в себя. Чем больше Эш всматривался в свой портрет, тем неуютнее себя чувствовал. Женщина сумела проникнуть в его суть и запечатлеть на бумаге то, что он тщательно скрывал от всего мира.
— Вы мне не ответили.
— Я… не знаю. Импульсивное решение, наверное. Я всегда так рисую. Людей. Природу. Здания. Все, что привлекает мое внимание.
Эш улыбнулся, продолжая смотреть на женщину. У нее были необычайно выразительные глаза, способные поглотить целиком. Но этот чертов ошейник тоже смотрел на Эша, дразня его запретными возможностями.
— Значит, я привлек ваше внимание?
Женщина снова покраснела, будто ощутив себя виноватой. Эшу ее вспыхнувшие щеки сказали о многом. Она наблюдала за Эшем с такой же тщательностью, с какой он — за нею. Просто ее наблюдения были более скрытными, а Эш никогда не отличался скрытностью.
