Данглар убрал бутылку в тайник, на душе у него было очень скверно. Он слышал, как хлопает входная дверь Конторы, полицейские, согласно расписанию, постепенно расходились по домам в надежде, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего. А вот послушный Эсталер остался караулить Момо на пару с Меркаде, который, надо полагать, уже дрыхнет. Лейтенант засыпал на службе регулярно, с промежутком в три с половиной часа. Ясное дело, человек с таким изъяном никогда не решится пойти против начальства.
Данглар неохотно встал; чтобы вытеснить неприятные воспоминания о ссоре с Адамбергом, он старался думать об ужине со своими пятью детьми. Пятеро детей, сказал он себе, поднимаясь по винтовой лестнице, и яростно вцепился в перила. Вот где его настоящая жизнь, а не здесь, с Адамбергом. Подать в отставку и — почему бы и нет? — уехать в Лондон, где живет его любовница, он так редко видится с ней. Словно уже приняв это решение, Данглар ощутил гордость, а затем и прилив сил, столь необходимых его опечаленной душе.
Адамберг, закрывшись в своем кабинете, прислушивался к хлопанью входной двери: его сбитые с толку подчиненные один за другим покидали Контору, где витал дух недовольства и враждебности. Комиссар сделал то, что должен был сделать, ему не в чем было себя упрекнуть. Он действовал грубовато, но не мог иначе: слишком мало оставалось времени. Он не ожидал такой вспышки гнева от Данглара. Старый друг не захотел поддержать его, не последовал за ним, как бывало почти всегда. Это странно, особенно если учесть, что Данглар не сомневался в виновности Момо. Тут его блестящий интеллект дал осечку. Но у майора такое случалось: внезапные приступы волнения нередко затмевали истину, все искажали, не позволяя разглядеть даже очевидное. Однако длилось это всегда недолго.
Около восьми часов он услышал шаркающие шаги Меркаде, который вел к нему Момо. Через час судьба юного поджигателя будет решена, и Адамбергу придется столкнуться с протестами коллег. Единственное, что его действительно беспокоило, — это реакция Ретанкур. Но у него не было выбора. Что бы там ни думали Ретанкур или Данглар, он заглянул в глаза Мо и увидел в них правду, а еще увидел путь, по которому придется пройти. Он встал, чтобы открыть дверь, и по дороге сунул в карман телефон. В ордебекской больнице ему сказали, что Лео еще жива.
— Сядь, — сказал он Мо, который вошел опустив голову, чтобы не было видно его глаз. Адамберг сегодня уже слышал, как он плачет: у парня начинали сдавать нервы.
