— Может я тоже новые хочу… — бубнит он, шлёпая к дому.
Я выскочил за калитку и бросился наутёк, не разбирая дороги…
Вот такая была история с телескопом, за который в награду от Аринки я удостоился милостивой улыбки и приглашения на день ангела, а от Цимеса — ещё большей ненависти. Это и был мой по-настоящему первый актёрский дебют.
Прошли годы, и я утвердился на первых ролях в нашем школьном театре. Мне приходилось носить доспехи, панталоны и бороды, убивать и бывать убитым; приходилось лгать, изворачиваться, смешить до упаду… И мама с папой не переставали любить меня, когда я забывал о них, пропадая с утра до вечера где-нибудь в древней Элладе; с пацанами на автомобильной свалке; или просто гоняя мяч. И чем больше я удалялся в мир, тем больше скрывалось его в тумане. Я начинал понимать, что случайности случаются после того, когда о них забываешь, что жизнь воздушна, а дети взрослеют ради того, чтобы казаться взрослыми.
Витальке купили небольшой квадроцикл, и мы отдавали ему почти все свои дни; мы проносились на нём по переулкам и просекам, отбиваясь на ходу от компании Борьки-Цимеса; мы разбирали его по частям и собирали заново, чтобы снова трещать и пылить по посёлку поднимая собачий гвалт. Наступали каникулы. Лето шумело соснами; мама радовалась теплу и привитой черешне; по субботам папа брал нас с собой на большую прогулку к озеру, чтобы открывать неизвестную красоту, и мы возвращались, пропахшие солнцем и травами. Мне нравилось мчаться и жить не прикидываясь другим, я бросил театр, я засыпал, сжимая под подушкой любимую иконку Серафима Саровского с мишкой… Несколько раз бывал у Аринки; интересного было мало, наши мотоциклетные подвиги совершенно не занимали её. Её занимало лишь то, что касалось её «дедули», да ещё ушастый котёнок, с которым мы придумывали разные игры. Не знаю, зачем я ходил туда, что-то должно было произойти…
Однажды в жару ударил мороз, и мы поругались с ней из-за какого-то пустяка. Василий Егорович делал всё, чтобы помирить нас, но мне надоела её вечная подозрительность и нелюдимость, и я выбросил из головы эту непонятную девчонку со всей нашей прошлой историей. Я больше не ходил к ней, я летел по аллее, как «МИГ-39», я был свободен!
Дома двигали мебель, пришли гости. Задымили под яблоней шашлыки. Мама хвасталась своими розами и климатисом, а мне достался классный перочинный ножик; папа смеялся о чём-то с отцом Кириллом…
— К столу, к столу, всё готово!
