Ее озадачила эта инверсия – небеса вместо правосудия, любовь вместо возмездия, прощение вместо расправы. Отец играл словами? Он никогда не играл словами. «Да восторжествуют небеса, хотя бы и рухнуло правосудие». В ее воспоминаниях – один из редких моментов, когда отец ударялся в философию – если это, конечно, она, – и память осталась на все эти годы именно потому, что момент был необычен. Как будто в его, как Лора говорила, «папашиной манере» приоткрылась дверь в глубины.
Эссе она так и не дописала; поставили оценку «недоделано», с Лориной точки зрения – вердикт беспощаднее «неуда». По сей день воспоминание давит. «Недоделано».
По воскресеньям Лора звонила из общаги домой – порой напускала на себя бодрость, порой грустно хлюпала носом. Пространно беседовала с мамой о мелочах университетской жизни, о неприятных преподавателях и о тех, что ничего, о количестве домашних заданий, ежедневных провалах, маленьких победах. А с отцом все банально: любезности, Лорины уверения, что дела у нее хороши, что она вовсю трудится, усердно учится. Лорина мать выслушивала подробности, однако прощался с Лорой всегда отец.
– Поговори с отцом.
Напоследок он говорил: «Я люблю тебя». Так, объяснял он, «последнее слово перед сном будет – „люблю“».
Она дразнилась:
– Не «люблю». «Тебя».
– Меня?
– Тебя. Последнее слово – «тебя». Если хочешь закончить на «люблю», перефразируй.
И это стало их дежурной шуткой. Когда она звонила, отец напоследок говорил ей:
– Тебя я люблю.
Их общая шуточка все ее Годы в Отъезде, и Лора не слышала ее очень-очень давно. Где-то по ходу дела забылось. Но в тот день в ресторанном дворике, когда они попрощались и она уже уходила, он ее окликнул:
– Лора?
– Что, пап?
– Тебя я люблю.
Почему он так сказал?
15
Был один мальчик в университете. Не мальчик. Аспирант, преподавал у нее вводный курс английского. И ребенок был. Не ребенок. Тень, пятнышко на ультразвуке, а затем негодование.
– Я не могу быть отцом. Не могу. Не готов. Никогда не буду готов.
Да и неважно: Лора не смогла выносить ребенка, вся история давно списана в сноски к ее жизни. Никому не рассказывала. Даже отцу.
После университета пошла в «Арлекин» корректором на женские романы. Потом детективы в мягких обложках, потом комфортный мир внештатной литературной редактуры. Мемуары, биографии, справочники. Ее работа – следить за связностью, грамматикой, орфографией, пунктуацией, для каждой книги составлять таблицы стилей, предпочтительного написания и словоупотребления. Не возбуждает ни капли, но на жилье хватает (едва), хотя и не обходится без проблем – главным образом упрямых авторов.
