5. Я нарочно не стал выяснять, как его зовут. Какая разница? Вернувшись в дом, он снял с себя намокшую фланелевую рубашку и, оставшись в майке без рукавов, развернул газету. Он читал все подряд, с первой до последней страницы. И я понял, что обычно одиноко живущие люди уделяют больше внимания прессе. У них нет других интересов.
6. Вот вы слушаете меня, и я вижу, что вы ожидаете каких-то событий и гадаете, зачем я рассказываю вам эту историю. Не стоит ломать голову, успокойтесь. Вы же не гадалка.
7. Я смотрю, как он готовит себе ланч. Он надевает передник и уверенно орудует на кухне. Он обжаривает в сковороде кусочки курицы с апельсинами и желтым перцем. Аромат просто сказочный! Я думал, он завернет все это в тортилью, а он съел все прямо из сковороды, стоя над раковиной. Будет он еще возиться с лепешками! «Этот парень соображает, что к чему!» — подумал я.
8. Погода такая же жаркая, как сегодня, настоящее пекло. Но он не включает кондиционер и не открывает окна, хотя пот буквально струится у него по лицу. Сильно сутулясь, он подходит к телевизору и вручную включает его. Идет бейсбольный матч, но звук слабый, и он практически не следит за игрой. Этот чудной старик в одиночку играет в игру, которую я видел только в плохих ковбойских фильмах: он ставит свою шляпу с широкими полями на пол в гостиной и, как в корзину, бросает в нее одну за другой карты. Такое впечатление, что он совершает какой-то священный ритуал, не вызывающий у него вдохновения. Я сижу в другом конце комнаты и смотрю, как он все бросает и бросает карты. Около трех часов он вдруг поднимает взгляд, но не на меня, а на потолок. «Я знаю, ты там», — говорит он. Это было как удар по почкам. Я ошеломлен. Такого никогда не случалось. «Я знаю, что ты там, — снова говорит он, на этот раз уже не глядя вверх. — Ты не можешь ставить себе в заслугу то, что произошло со мной».
Это становилось интересно.
9. В течение следующего часа я стараюсь сидеть еще тише, едва дышу. Я пытаюсь понять, как этот метис угадал мое присутствие — я ведь был очень осторожен. Конечно, и я могу в чем-то ошибиться, но не по беспечности. Я всегда соблюдаю осторожность. Я жду, что он снова обратится ко мне или вызовет полицию. Если придется, я, конечно, сбегу, но лучше бы обошлось без полиции. Мне хочется понять, что с ним происходит. Примерно в шесть часов он начинает готовить ужин. Продукты те же, что и в ланч — курица и перец, обжаренные в той же сковороде. Тарелками он не пользуется. Только теперь у него на десерт банан. Очищая его, он снова заговорил: «Это было не смешно. Все это сплошное вранье. На самом деле все не так. У нас нет диктаторов в этой стране». Вот уж этого я никак не ожидал услышать. «Нечего врать», — говорит полумексиканец, ни к кому не обращаясь.
