; среди них находится и подробное описание российских владений на Востоке, составленное в 1728 году офицером Низового корпуса И.Г. Гербером
>{31}.
Специфика источниковой базы состоит в том, что и автору, и читателю приходится иметь дело преимущественно с доношениями и рапортами командования Низового корпуса. Эти документы «генеральского» уровня адекватно передают масштаб происходивших событий и освещают направление (или изменение) политического курса в отношении «новозавоеванных провинций», но в гораздо меньшей степени отражают повседневную жизнь солдат и офицеров и их контакты с местным населением. Документация на уровне полковых штабов сохранилась хуже, тем более что многие из стоявших в Дагестане, Азербайджане и Гиляне полков были в XVIII веке расформированы, а их архивы утрачены. Практически не сохранились бумаги военных органов управления в Иране — местных провинциальных и судных канцелярий; после ухода в 1735 году российских войск с Кавказа и из Ирана они, скорее всего, были утрачены за ненадобностью. Содержавшиеся в них и интересующие нас сведения лишь частично входили в доношения вышестоящих лиц или прилагались к ним. Тем интереснее обнаружить в источниках свидетельства современников, позволяющие за сухими строками рапортов, дипломатических реляций и финансовых отчетов хотя бы отчасти увидеть опыт первой масштабной колониальной экспансии послепетровской империи в условиях непривычной природной и социокультурной среды с собственными традициями государственности (или отсутствия таковой), религии и культуры. Естественно, данные источники отражают восприятие и понимание событий российскими современниками, однако, к сожалению, сопоставимого с ними комплекса документов местного происхождения в нашем распоряжении нет, что неизбежно обедняет исследование.
Многие же события из жизни российских солдат и офицеров на Востоке вообще не фиксировались документально и оставались только в памяти их очевидцев и участников в виде семейных преданий, легенд и анекдотов. У поглощенных службой людей первой половины XVIII столетия еще не появилось потребности вести дневники и писать воспоминания; тем более ценными являются немногие подобные документы, исходившие от лиц с иным уровнем образования и культурными традициями, в частности, записки украинского подскарбия Якова Марковича>{32}.
