Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735) | страница 27

С позиции Волынского вполне рациональным представлялось стремление тем или иным образом получить в свое распоряжение богатые и плохо управляемые прикаспийские провинции Ирана, где царский дипломат не видел достойных противников: «Народ гилянской зело крупен, точию весьма невоенной, и ружья никакова не имеют, и самой народ — дикой и робкой. И живут все в розни, и редкую деревню мошно сыскать, чтоб дворов по пяти или по десяти, разве по два и по три». Доказательством «дикости» и «робости» он искренне полагал нежелание пускать к себе посольских людей: «Кажной рад последнее отдать, нежели ково в дом свой пустить, и сами в ыные места мало ездят». Как же было упустить лежащие втуне среднеазиатские золотые и серебряные руды, которые, по мнению Беневени, нерадивые «озбеки» принципиально не желают разрабатывать, а «рудокопцев» живыми закапывают в землю?^>{71} Можно представить, каково было это читать страстно стремившемуся развивать отечественную промышленность Петру I.

Волынский с раздражением воспринимал задержки в пути и патетически обращался к государю: «…а ежели уже в моей смерти подлинно донесено вашему (величеству будет… по смерти моей последнее награждение мне всемилостивеише изволите учинить воздаянием отмщения над здешними варварами за мою погибель». В том, что «отмщение» будет делом нетрудным, он не сомневался.«…Помощью вышнего и без великого кровопролития великую часть к своей державе присовокупить можете с немалым интересом к вечной пользе без страха, ибо разве только некоторые неудобные места и воздух здешней противность покажут войскам вашего величества, а не оружие персицкое», — убеждал посол царя. Похоже, что слава победителей Карла XII несколько кружила голову не только бравому подполковнику Волынскому, но и вполне «штатскому» секретарю Беневени — тот указывал, что иранские власти «нас также боятся, и ежели бы было самой малой вид противности показать или замахнуться токмо, а не ударить, то б весьма здрогнули». Он же рассказал, как лихо без «конвою» преодолел опасный путь из Ирана в Бухару, так что «все генерально русской кураж и смелость похваляли»^>{72}.

В итоге посол прямо призывал царя в поход на Персию, и «хотя настоящая война наша нам и возбраняла б, однако, как я здешнюю слабость вижу, нам без всякого опасения начать можно, ибо не токмо целою армиею, но и малым корпусом великую часть к России присоединить без труда можно, к чему нынешнее время зело удобно». В Петербурге он представил Петру доклад, к которому был приложен «Журнал на персидскую карту с кратким описанием провинций и городов и где есть какие пути удобные или нужные к проходам армии».