— Привет, — поздоровался Ваффи. — Пойдем на пляж, а? Теперь там все спокойно.
— Ничего не выйдет, — сердито буркнул в ответ Давид. — Больше мне нельзя ходить туда без папы.
— Какая жалость, — разочарованно сказал Ваффи. — Тогда пойдем в сад. Давай постреляем там из твоего лука.
Ваффи, как всегда, ни за что не хотел проигрывать и всякий раз старался ухватить лучшую стрелу, чтобы удобнее было стрелять, но и Давиду сегодня не хотелось чувствовать себя побежденным.
— Ты жульничаешь, — с упреком сказал он Ваффи. — Ты всегда берешь самую прямую стрелу. Дай ее мне, и тогда посмотрим, кто выиграет.
— Да не жульничаю я вовсе, — запротестовал Ваффи. — Стрелы все одинаковые.
— Нет, жульничаешь! Они разные! — вскричал Давид, теряя терпение и пытаясь вырвать игрушку из рук Ваффи. Ваффи вцепился в лук, и Давид потянул сильнее. Произошло то, что и должно было произойти: раздался хруст и любимое оружие переломилось пополам.
— Ты! Ты! — закричал Давид, задыхаясь от злости. — Ты сломал мой самый лучший лук. Ты всегда ломаешь мои вещи. Я больше никогда не будут с тобой играть!
— Это я никогда больше не стану играть с тобой! — холодно сказал Ваффи, швыряя свой обломок игрушки в заросли бамбука и отворачиваясь от друга с выражением презрения на лице. — Не стоит связываться с тобой и ни с кем другим из христиан! Все вы жадные и сердитые. Ничем не лучше остальных людей.
И Ваффи пошел прочь — медленно, в глубине души надеясь, что Давид побежит за ним, но Давид отвернулся, чтобы Ваффи не увидел его мокрых глаз. Он стоял у ограды и смотрел на море, сглатывая слезы. Рухнули все его надежды! Его молитвы были пустой тратой времени! Он так страстно просил Бога, чтобы Ваффи тоже стал христианином! И что же? Все его старания пошли прахом! Ваффи уже никогда не поверит, что христиане лучше, чем все, и даже сам Давид начал сомневаться в этом.
Мальчик взглянул на сломанный лук, который он с таким трудом и старанием мастерил две недели. «В конце концов, — думал Давид, — все луки рано или поздно ломаются, и каждый раз приходится делать новый». Стоило ли затевать из-за этого драку? Он обвел взглядом горизонт: серо-голубое небо над морем порозовело. По вечерам Давид часто приходил на свое тайное место под куст мимозы, чтобы посмотреть на небо, которое всегда радовало взор, особенно — на закате, даже в те минуты, когда на душе скребли кошки, и он бывал зол на весь белый свет. Все, что есть хорошего в этом мире, никогда не ломается, не меняется и не портится — подобно морю или закату, или звездам и светилам Божьим. Близок час, когда взойдет луна и на море появится серебристая дорожка, точно такая же, какую он видел тогда, в море, когда он был сильно напуган и ощущал рядом с собой незримое присутствие Иисуса. А если Иисус всегда остается неизменным, значит, Он будет рядом с Давидом всякий раз, когда ему будет нужна Его помощь; может быть, Он придет прямо сейчас, потому что именно в эту минуту Давид раскаивался в своем поступке и очень хотел снова стать добрым мальчиком. Давиду было ясно, что он-то как раз меняется, но, возможно, в лучшую сторону. Эта мысль утешила мальчика, как будто бы он, унесенный в море и не чаявший увидеть земли, снова нащупал под ногами твердую почву.
