— Уважаемый мистер — говорит он, — надеюсь, вы не держите зла на нашу замечательную страну. Ведь то, что произошло с вами, могло случиться в любой точке мира. Это просто несчастный случай.
— Верно, — отвечает иностранец, — но у меня на родине, к примеру, если на улице есть какое-то препятствие, то его окружают заборчиком или вешают веревочку с красными флажками, чтобы предостеречь прохожих от опасности.
— Простите, — спрашивает тогда наш чиновник, — а на каком виде транспорта вы к нам приехали?
— На автомобиле.
— А вы над таможней большой красный флаг видели?
Прошли годы, наступил новый век. Над таможней теперь не красный, а трехцветный флаг, но шок от встречи с Родиной я испытываю всегда.
Приехав в Москву, я должен отвыкнуть приветливо улыбаться продавцам, официантам и просто незнакомым людям в начале разговора. В России этого не понимают. Мужчины могут принять за «голубого», а женщины думают, что с ними заигрывают.
То же самое с автоматической, после нескольких месяцев пребывания на Западе, привычкой при разговоре по телефону сначала здороваться, потом представляться, потом извиняться, что отвлекаю собеседника от его дел, а потом излагать суть своего вопроса. В любой момент своего непривычно вежливого для собеседника монолога можешь услышать:
— Короче, ближе к делу!
Довольно быстро перестаешь мыть машину, ведь после каждой лужи не намоешься. И только привычку каждый день чистить ботинки я никак не могу из себя вырвать.
Встреча с Родиной может приготовить и кое-какие новые сюрпризы, ведь жизнь России быстро меняется. Например, Москва за последние годы сильно похорошела. Из большого, но грязного и неприветливого коммунистического города она превратилась в динамичную и процветающую европейскую столицу, однако и на этом сверкающем фоне можно легко нарваться на хамство. Боюсь, что оно у нас в крови…
Вот, пожалуй, такие у меня впечатления… А у тебя, Пьер?
— Я был в России не раз. Мне там нравится. Но в первые дни пребывания многое кажется непонятным. Еще сильна во мне инерция парижской жизни. А через несколько дней или после какого-то случая я, что называется, «включаюсь» в русскую жизнь.
Вот пошли мы с переводчицей обедать в знаменитый китайский ресторан на Маяковке, то есть в самом центре Москвы. Расположились за столиком в центре полупустого зала, а неподалеку от нас сидел еще один клиент. Это был настоящий классический «отморозок», из молодой поросли, вскормленной диким русским капитализмом. Его светлый пиджак небрежно висел на спинке соседнего стула. А бледные руки, выглядывавшие из коротких рукавов рубашки, были сплошь в татуировках. Сам он, тоже очень бледный, с изможденным лицом и впалыми глазами наркомана, располагался за столом, заставленным пиалами и блюдами с экзотическими закусками. Его обслуживали три официанта, а за спиной два музыканта, скрипач и гитарист, безостановочно исполняли популярные ресторанные мелодии.
