с карикатурным портретом Клауса Марии Брандауэра
[32] под плакатиком: «Мы ожидаем наших гостей с такого-то числа, с начала нового сезона». «Имярек» символизирует здесь наиболее типичного посетителя кафе, а известный во всем мире актер Брандауэр служит прототипом национального героя.
Мы — нация, но у нас нет родины.
Совершенно закономерно, что именно в Австрии возникло самобытное и новое для мировой литературы явление — так называемая «антиобластническая литература», ведь Австрия и сама являет собой антиобласть существования par excellence.[33] При этом антиобластническая литература — не только исконно австрийское явление. Она вобрала в себя все самое важное, самое заметное в литературе Второй республики. Авторы, создавшие это направление и работавшие в его русле, занимают почти все страницы справочника «Кто есть кто в современной австрийской литературе»: Ганс Леберт, Герхард Фрич, Петер Хандке, Томас Бернхард, Герт Йонке, Альфред Коллерич, Алоис Брандштеттер, Гернот Вольфгрубер, Макс Мэти, Петер Туррини, Вильгельм Певны, Михаэль Шаранг, Франц Иннерхофер, Клаус Хоффер, Йозеф Винклер, Марианна Грубер, Норберт Гштрайн и т. д. и т. п. (То, что антиобластническая литература — самобытное австрийское явление, отсутствующее в других странах, без всякой обиды подтверждено германистами во всем мире.) В Австрии после 1945 года и по сю пору только сельская жизнь, жизнь в отдаленных от центра краях, «реальность того мира, который в больших городах презрительно именуют «деревней» или «провинцией» (Герберт Цанд в статье «Краеведение»), изображалась столь панорамно и разносторонне, с особой точностью в деталях, с дотошностью, с яркими открытиями в области художественной формы. На этой реальности, на ее лжеидиллиях и убийственных стереотипах, на процессах разрушения «родного края» и на опустошенных этими процессами людях концентрировалось внимание наших писателей. В литературе других стран, конечно же, существуют книги, которые достоверно, без расхожих клише и ложной идилличности изображают сельскую жизнь в том или ином отдаленном краю, но нельзя обойти молчанием одно существенное отличие: в упомянутых книгах возникает не только достоверный, но и положительный образ родного края. В австрийской же литературе дело обстоит так, что любое разрушение клише и идиллических представлений неизбежно влечет за собой полное разрушение какого бы то ни было положительно окрашенного чувства родины. Когда рушатся декорации, изображающие родной край и не дающие ощущения домашнего уюта, не остается более ничего, что позволило бы почувствовать себя здесь как дома.
