Розетта сжала губы.
— А вам больше нечего сказать мне?
— О чем?
— Не дразните меня, сеньорита. — Розетта поднялась с кресла. — Я сказала вам это для того, чтобы вы, принимая ваше решение, имели в виду мои слова. Лора вскинула голову.
— Я уже приняла окончательное решение, сеньорита, — сказала она с оттенком высокомерия в голосе. — И оно сделано еще до того, как я вошла в эту комнату. Я покидаю Мадралену в конце этой недели, как это и было условлено.
Розетта скривила губы в легкой усмешке.
— Я рада, что мы поняли друг друга, сеньорита.
Лора также нашла в себе силы слабо улыбнуться.
— Ну, а теперь — могу я увидеть донью Луизу?
Розетта пожала плечами.
— Разумеется. Она надеется убедить вас остаться. Думаю, что она привязалась к вам, — насмешливо заметила она.
Лора сжала губы, борясь с желанием испортить Розетте ее победное настроение. Она могла бы рассказать ей такие вещи о Рафаэле, которых, кроме нее, не знал никто, но она сдержалась, позволив этому желанию благополучно угаснуть. И поступила разумно — ведь это только усугубило бы чувство обиды, которую она переживала. Но она не смогла отказаться от того, чтобы не обратиться к Розетте, уже направляясь к дверям:
— Скажите, сеньорита Бургос, — спросила она. — А вас не беспокоит проклятье, тяготеющее над семьей Мадралена?
Розетта резко обернулась.
— Проклятье? А, вы имеете в виду жен! Бог с вами, конечно, нет! Это бабушкины сказки!
Лора нахмурилась.
— Не совсем так, — возразила она.
Розетта улыбнулась, прислонившись к косяку двери.
— Во всяком случае, все, что касается отца Рафаэля, — это выдумки!
Лора недоуменно уставилась на нее.
— Я не понимаю.
Розетта вздохнула.
— Ладно, так знайте же, ведь это теперь не имеет значения. Мать Рафаэль сама была за рулем, когда произошло несчастье. Донья Луиза была в машине. Она сказала об этом мне, но взяла с меня слово не разглашать тайну, потому что этого хотел отец Рафаэля. Он взял на себя вину, как вы знаете.
— Но… но донья Луиза наверняка знала, что эту информацию она не имеет права утаивать, — горячо воскликнула Лора.
Глаза Розетты потемнели.
— А вам-то какое до всего этого дело, сеньорита?
Лора сдержала вздох.
— О, полагаю, никакого, — усталым голосом признала она.
Розетта прищурилась.
— Не воображайте себе, что эти старые истории как-то повлияли на жизнь Рафаэля, сеньорита. Рафаэль в первую очередь и главным образом — представитель рода Мадралена, а у них все — ну, скажем, — страсти ограничиваются довольно строгим кодексом!
