Лора чуть улыбнулась.
— Не глупи, Лин. Ты же знаешь, что можешь говорить, что хочешь. Но скажу честно, я знаю, что ты, в сущности, права. Но ты никогда — о, я не могу объяснить, что это такое, — ты никогда не влюблялась по-настоящему, иначе ты поняла бы, что я чувствую.
Линдси пожала плечами.
— И ты до сих пор влюблена в него? — удивилась она.
— О нет, — решительно ответила Лора, — нет, нисколечко. Это не беспокоит меня больше. Боль прошла совершенно. Я чувствую только какое-то онемение. Ты понимаешь, я люблю солнце, а тут скоро наступит зима. И неплохо будет пожить в субтропическом климате.
— Можно было найти десяток других мест, где сейчас тепло, — сухо заметила Линдси. — Ты не обязана соглашаться именно на это.
— Да, не должна. Но я сделаю это. И если через шесть недель я не вернусь, спроси у своей младшей сестры, не захочет ли она разделить с тобой эту квартиру.
— Кто? Берил? Ты шутишь, — изумилась Линдси несколько притворно, — я не хочу, чтобы родная сестра все время дышала мне в затылок, как только я затею что-нибудь увлекательное, и сообщала обо всех моих делах отцу! Не бойся. Думаю, я немного подожду и посмотрю, как будут развиваться события.
* * *
В маленьком самолете местной авиалинии на последнем отрезке путешествия Лоры — рейсе Мадрид-Малага — было жарко. Очевидно и здесь, как она полагала, тоже был кондиционер, но по сравнению с прохладой в салоне роскошного лайнера, на котором она прибыла из Лондона в Мадрид, полет показался ей не слишком комфортабельным. Однако это все-таки лучше, чем трястись несколько часов в поезде, и, раз сеньора Мадралена взяла на себя все заботы о транспорте, ей не оставалось ничего другого, как смириться.
Сама пожилая сеньора вернулась в Испанию десять дней назад, и с тех пор от нее не было никаких сообщений. Несколько дней Лора прожила в ожидании письма или телеграммы от нее, извещающей о том, что дон Рафаэль Мадралена решил отказаться от гувернантки для своего сына, но поскольку такое сообщение не приходило, Лора подумала, что он на самом деле не поинтересовался именем женщины, которая должна занять место воспитательницы его наследника.
Линдси до самого конца сохраняла скептическое отношение ко всему этому делу, и хотя она больше не отговаривала напрямую и не склоняла Лору передумать, но использовала всяческие предлоги, чтобы показать ей, насколько неразумно та поступает. Гордон Манинг добавлял к этому свои замечания. Ничего не зная о ее связях с семейством Мадралена, он видел в ее настойчивом желании получить это место всего лишь свидетельство неуравновешенности ее психики. Он бурно протестовал и в самый последний момент даже попросил ее выйти за него замуж. И только тогда она задумалась о той целеустремленности, которая толкала ее вперед. В конце концов, как говорила Линдси, Гордон был милый парень, и она не сомневалась, что ей с ним будет хорошо, но для брака ей нужно было нечто большее, чем совместимость. Она тоже должна быть, но не это составляет для нее основу жизни. Если бы она отказалась от работы в Испании и вышла за Гордона, что было бы у нее впереди? Дом в предместье, настолько комфортабельный, насколько им удалось бы его таким сделать, дети, второй автомобиль! Все очень аккуратное и добросовестно оплаченное. Такая жизнь не удовлетворила бы ее. Газетное объявление помогло ей сделать выбор. Она задумалась, что было бы, если бы это объявление появилось год спустя. Она могла бы — наверняка могла бы — выйти замуж за Гордона, и тогда…
