Показавшееся бесконечно долгим молчание и хриплое дыхание Малеха в динамиках… В камере на экране показались очертания буровой установки, и чивас ускорил свой ход, судя по тому, как запрыгало изображение. Спустя минуту задумчивого молчания обоих, наконец заговорил Малех:
— Прости, Этирей, но я должен признаться. Вчера, когда мы обнаружили это затемнение, похожее на саркофаг, я послал сообщение своему доверенному лицу в Анконе. Я просто не утерпел и хотел сообщить хоть что-то, чтобы успокоить моих кредиторов. Глупо, я понимаю: похоже мне на роду написано совершать одну глупость за другой. Даже помру от своей глупости, видимо. Но сейчас менять что-либо поздно…
Малех неожиданно закричал, камера уткнулась в землю и показала, что мужчина уперся руками, затянутыми в материал скафандра, в пыль. Этирей взволнованно вскрикнул:
— Что случилось?
В ответ донеслось чужое тяжелое прерывистое дыхание, а затем сиплый шепот Малеха:
— Судорогой ноги свело… Все мышцы скрутило… Похоже, во мне слишком много металла, дружище, и он взбунтовался.
Этирей странно умоляющим голосом выдохнул, обращаясь к другу:
— Малех, я тебя очень прошу, соберись и дуй к буру. Я сейчас за тобой на каре…
— Нет, дружище! — резко и довольно жестко прервал чивас. — В эту передрягу я сам засунул голову, ты меня предупреждал… Да и сам понимаешь, что я облучен.
— Это неважно, Малех, ты пройдешь дезактивацию и… — чивас снова прервал уговаривающего друга.
— Нет, не пройду! И это ты тоже знаешь. Тебе здесь делать нечего, а я еще поборюсь за свою никчемную жизнь… Возможно, срок моего здесь пребывания… Ну, и все же столько тысячелетий прошло — возможно, облучение ослабло… Подготовь мне дезкамеру и отдельную кабинку на поверхности. Пока не определимся, что со мной или насколько все печально…
Малех говорил с трудом, прерываясь, изображение камеры прыгало из-за того, что мужчина шел рывками. Этирей чувствовал боль друга и догадывался, что судороги не прошли и чивас буквально силой преодолевает себя, чтобы сделать следующий шаг. Он в очередной раз упал и оба услышали звук рвущейся ткани. Малех поднял руку и камера отразила прореху в скафандре, который до сегодняшнего дня и встречи с д'окром выдерживал любые испытания и славился невероятной крепостью и способностью защитить от любого воздействия.
Этирей шепотом произнес, на автомате озвучивая свою мысль:
— Он создан из мягкого металла… а теперь разрушается…
Малех встал, шипя от боли, и, закрыв левой рукой прореху на правом боку, попытался ускориться в попытке добраться до буровой. Этирей же сейчас подумал о том, что установка тоже из металла. По всей видимости, саркофаг из отрино — не защита от черных археологов, а хотя бы минимальная защита от воздействия д'окра. А они эту защиту взломали, и если сам Этирей сейчас на поверхности и возможность его облучения минимальна, то Малех… действительно обречен.
