— За связь с дьяволом и колдовство, — гордо ответил помощник судьи.
Сам старик молчал.
— Это вы — дьяволы. Невежественные, тупые слуги суеверий. Разве в Священном Писании упоминаются колдуны и ведьмы?
— Молчи, богохульник! — взвился представитель местной власти.
— Я хотел умереть, — продолжил узник. — За свои грехи, которых у меня немало. Но сначала убью вас. И спасибо, что помогли принять решение. Пошли вон, я должен отдыхать.
Помощник хотел было осыпать наглеца проклятиями, но судья толкнул его в спину — что-то ему подсказывало, что этого пленника действительно надо опасаться — а уж из-за связи с дьяволом или ввиду удивительной физической стойкости, с этим он разберется. Новый палач на прощание несколько раз стегнул подсудимого кнутом, но тот даже не шелохнулся.
На следующее утро ведущих процесса ждал удивительный сюрприз. Едва они вошли в пыточную камеру, как чуть не потеряли дар речи — пленник осунулся, еще больше побледнел и похудел, но на его теле не было ни следа от вчерашних ожогов и побоев, ни пятнышка! На, казалось бы, раздробленных ногах он стоял твердо. Вошедшие стали осенять себя крестным знамением, вспоминая козни дьявола, подсудимый их перебил:
— Что вы все Князя Тьмы поминаете — а вдруг это чудо Господне!
Изумленные судьи, посовещавшись, решили ускорить процесс. Пленник висел на дыбе, а помощник ходил вокруг него и громко вопрошал:
— Отрекался ли ты от Бога и в каких словах? В чьем присутствии, с какими церемониями, на каком месте, в какое время и с подписью или без оной? Получил ли от тебя нечистый письменное обязательство? Писано оно было кровью — и какой кровью, своей или чужой — или чернилами? Когда он к тебе явился? Как его звали? Как он был одет, и особенно, какой формы были у него ступни? Заметил ли ты какие-нибудь чертовские приметы? Сколько денег он тебе дал? Когда он явился тебе вторично? Какие заклинания ты используешь в своем чародействе? Где ты прячешь волшебные снадобья, мази и эликсиры?
Узник, покачиваясь на дыбе, лишь хохотал и, изловчившись, раскачался на веревке, повернулся к ним и показал кукиш.
— Я бы его и без признания сжег! — крикнул в сердцах помощник. — Святой Юлиан и Святой Мартин свидетели — это не пособник сатаны, это сам сатана! Pereat improbus — amen, amen, anathema esto![2]
— Вы же знаете, — месье Жакле ответил ему на это более чем строго, — без признания приговор недействителен.
Но, надо признаться, странный отшельник начинал утомлять его самого.
