По сторонам аллеи бесконечными лентами загорелись от Монплезира до Марли ленты огненных щитов самых затейливых узоров с разноцветными шкаликами. Стало светло, как днем, в свете щитов блеснул плешью шедший рядом с экипажем еврей и дотронулся рукой в лайковой перчатке до руки Екатерины Радзивилл.
— Прошу прощения, ваша светлость, меня прислал к вам господин Рачковский.
— Я давно жду вас. Садитесь, — Радзивилл указала на сидение рядом с собой.
Еврей забрался в экипаж и княгиня велела кучеру везти их к Марли.
— Меня зовут Аркадий Гартинг, — представился еврей. — Когда-то у меня была другая фамилия, а еще раньше, в Пинске, еще одна, но события заставили меня сменить ее этим летом, чтобы избежать несправедливого осуждения на пяти лет тюрьмы.
— Я кажется догадываюсь. Вы — тот самый Ландезен, которого французы заочно приговорили как агента-провокатора?
Гартинг утверждающе кивнул.
— Что же привело вас ко мне, господин Гартинг?
— Меня интересует любые сведения, связанные с возвращением из Якутска тех двух людей, которых в свое время благодаря вашей помощи удалось отправить в Сибирь.
— Господин Рачковский говорил вам, наверное, что мой близкий друг, генерал Черевин, по моей настойчивой просьбе согласился отправить этих двух в Сибирь тихо и без огласки, административным порядком. Но, к сожалению, дело это оформлялось через начальника его канцелярии камергера Федосеева. Который, как оказалось, состоит в близких отношениях с генералом Селиверстовым и полковником Секеринским. Последние двое имеют что-то против вас и очень заинтересовались двумя таинственными ссыльными. Увы, мое влияние на генерала Черевина не простирается так далеко, чтобы уговорить его запретить кому-либо совать нос в это дело.
— И что же, генерал Селиверстов добился их возвращения?
— Господин Федосеев и полковник Секеринский уговорили Черевина поднажать на директора Департамента полиции и тот вернул их обратно.
— И что же господа Секеринский и Ко. собираются делать с Владимировым и Фаберовским?
— Полагаю, они хотят использовать этих двоих против Пьера… простите, против господина Рачковского. Как мне удалось узнать, они замышляют что-то серьезное.
— Царь Соломон, семьсот его жен и триста наложниц, да вот же он! — закричал вдруг Гартинг и замолотил тростью по спине кучера, требуя остановится.
— Да кто, кто там?! — затеребила еврея княгиня.
— Это Владимиров, я узнал его! — выкрикнул Гартинг и, соскочив на землю, бросился в толпу гулявших.
