— Вы не пожалеете об этом, Пьер. Старый мсье Дантес оказал Российской империи две значительные услуги, за которые благодарная Россия должна была бы поставить ему памятник: он застрелил вашего мерзавца Пушкина и порекомендовал мне поступить на службу в русскую Заграничную агентуру.
— Ну, замолол! — проворчал Продеус. — Павлин французский. Теперь до вечера себе аллилуйю петь будет.
— Вы поручили дело Бинту, Пьер, — сказал француз. — Поэтому можете быть спокойны. Бинт не знает поражений. Первое, что нам необходимо сделать, это отправить Ландезена в Петербург, чтобы он разыскал там княгиню Радзивилл. Возможно, она сможет разъяснить происходящее.
— Проще написать ей письмо, — сказал Продеус.
— Ты уже столько лет работаешь в сыске и не знаешь, что ли, что в России имеют привычку письма из-за границы перлюстрировать? — укорил его Рачковский.
— Надо только предупредить княгиню Радзивилл, что к ней приедет от вас человек, — добавил Бинт.
— Опять эта потаскуха Радзивилл, Пьер! — раздался разъяренный визг Ксении и ребенок зашелся плачем. — Я выцарапаю тебе глаза!
— Убирайся к черту, пампукская хрюля! — по-русски выругался Рачковский, когда она, растопырив пальцы с острыми ногтями, ворвалась в гостиную. От его дрожащего в ярости голоса жена примолкла, только сын продолжал испуганно плакать. — Анри, садитесь и пишите Ландезену письмо. Пусть немедленно выезжает из Брюсселя в Петербург. Не забудьте напомнить ему, что если он встретит Гурина, его следует приголубить и обласкать, пообещать пряник и пригрозить кнутом. Мне кажется, что Гурин сразу прибежит обратно ко мне. И пускай непременно передаст княгине Радзивилл мои пламенные поцелуи!
— Простите, Петр Иванович, а кто такая пампукская хрюля? — спросил Продеус.
— Откуда мне знать! — огрызнулся Рачковский. — Что мы будем делать с поляком?
— Фаберовского, я думаю, необходимо запугать, — ответил Бинт. — Из Лондона до Парижа ближе, чем до Петербурга. Так что Продеусу до него добраться — меньше дня пути.
* * *
Еще издалека Пенелопа заметила черный столб дыма, уходивший прямо в нависшее над Эбби-роуд низкое свинцовое небо. Кэб не спеша вез ее и мисс Барбару Какссон к дому Фаберовского, и по пути она, глядя на этот дым, думала, что вот так же, дымом, развеялись вскоре после бегства поляка ее мечты, что он вернется к ней, как рыцарь Ланселот в сказке, и спасет ее и от тронувшейся мачехи, и от третировавшего ее отца, который непрестанно стал приводить к ней женихов, требуя, чтобы она скорее выходила замуж. Фаберовский вернулся, но его возвращение не принесло ей ни облегчения, ни радости. Наоборот, ей стало во сто крат хуже, чем было.
