— Если моя плоская шутка пришлась вам так по душе, лейтенант, то вы, вероятно, общались только с доктором Смитом и присутствующими здесь женихами.
— Но нет, почему же! — возразил Каннингем. — Я еще целую неделю по приезде не вылезал из борделя.
При этом он галантно поклонился Пенелопе. Пенелопа в ярости выхватила из вазы на каминной полке букет роз и хлестнула им молодого офицера по лицу.
— Ну вот, теперь у нас началось настоящее веселье! — радостно закричал Каннингем, вытирая платком исцарапанное шипами лицо. — Давайте еще раз спляшем и поедем гулять!
— Ну что, Пенни, доигралась в любовь? Ты такая же шлюха, как и твоя мать, и твоя мачеха! — доктор Смит ткнул пальцем в сторону своей жены. — Да, не смотри на меня так, имущество твоего бывшего жениха по закону принадлежит мне, и я желаю проживать здесь один! Не могу больше терпеть рядом твою сумасшедшую мачеху, каждый день упивающуюся пуще всякого пьяницы хлоридином [10] якобы для облегчения болей или вызывания сна, и устраивающую здесь на стенах иконостасы из дешевых картинок с медведями!
Эстер побагровела от стыда и негодования, так что стоявший рядом лейтенант Каннингем отодвинулся подальше к камину, чтобы о нем не подумали ничего плохого.
— Вы знаете, доктор Смит, — прервал он разошедшегося доктора, — хотя я даже написал о своем сватовстве отцу в Нубию, но при таких обстоятельствах женитесь-ка сами на своей дочери.
— Какой вопрос! — воскликнул Гримбл. — Вопроса не существует. Пенелопа выйдет замуж за меня.
— Сейчас я раскровеню вам лицо, Ренуар! — с внезапной горячностью воскликнул боксер, подскакивая на диване и вставая в стойку.
— Милочка, — донесся из инвалидной коляски голос миссис Триппер. — Подвезите меня поближе, они опять собираются драться.
— Должен сказать вам, доктор Смит, — блеющим голосом произнес с дивана курчавый приверженец системы Бертильона. — Я более чем уверен, что если обмерить члены тел всех членов вашего семейства, можно будет вывести закономерность о наследственной порочности, присущей всем вам.
— Вон! — заверещал доктор Смит, указывая жениху на дверь.
— Мне хотелось бы прекратить эту комедию, — возвысил голос Фаберовский, перекрыв все другие голоса в гостиной. Он пристроил на привычное место очки и взял из камина кочергу. — Разве мистер Проджер невнятно объяснил вам, что я — мистер Фаберовский? Значит, этот дом мой и только я имею право распоряжаться здесь.
— Боже мой, какой пассаж! Так вы не Ренуяр! — нарушил тишину лейтенант. — Ужас-то какой! Я так много слышал о вас, мистер Фейберовский, и об убийствах, которые вы совершали в Уайтчепле! Ума не приложу, как вас могли принять за покойника! От вас, конечно, воняет, но значительно сильнее, чем от трупа, и совсем не так. Рад был познакомится.
