Питер одной рукой обнял Реджис за талию, другой погладил щеку.
— Тебе хочется этого?
— Больше всего на свете.
Он сбросил в углу на кухне модные итальянские мокасины, не стал просить дождевик, не захватил зонтик с подставки у дверей, взял Реджис за руку, открыл дверные жалюзи, и они выбежали в поле. Дождь хлестал в лицо, по спинам и плечам. Они прыгали через лужи, шлепали по воде, накопившейся у подножия холмов, неслись мимо шпалер с виноградными лозами, по луговым цветам, не замечая ни дождя, ни грязи. Добежав до берега, не в силах остановиться, прямо в одежде бросились в воду: им, насквозь промокшим, было все равно. После прохладного дождя морская вода показалась теплой ванной.
Реджис приникла к Питеру, обняла за шею, обхватила ногами, и оба погрузились в соленую воду. Он взволнованно, горячо целовал ее, и она поняла, что ничего подобного у него никогда не было ни с одной другой девушкой. Может быть, другим все это показалось бы делом обычным, только не Питеру и Реджис: она была почти уверена, что в их жизни произошло что-то очень важное — они перешагнули границу, — и радовалась, что так получилось…
— Надеюсь, мороженое вам понравится, — обратилась она ко всей компании.
— Спасибо. — Питер потянулся за своим кофейным рожком. — Когда освободишься?
— В одиннадцать, после закрытия.
— Я заеду. Не могу дождаться… вообще не могу…
— Ох… — Переполненная любовью, она быстро перегнулась через стойку и поцеловала его. Народ, толпившийся в очереди, нетерпеливо ждал.
— Обожаю кофейное мороженое, дай попробовать… — Алисия лизнула рожок Питера, глядя через его плечо на Реджис. — Вкуснятина.
Зачем он ей позволяет? Реджис словно ощутила удар в солнечное сплетение. На миг зажмурилась, нейтрализуя боль, и тут произошло нечто непонятное: она вдруг увидела себя в Ирландии, вместе со всеми, рядом с мертвым Грегори Уайтом. Реджис была в шоке от ожившей в памяти картины. На земле валялся топляк, упавший со скульптуры… нет, сброшенный Грегори Уайтом. А потом залитый водой с растекшейся в ней кровью.
Живое воспоминание вспыхнуло прошлой ночью. Она пробиралась по зыбкой трясине, а откуда-то издалека слышались голоса матери и отца…
— Для тебя нет никаких законов и правил, — рыдала мать. — Сплошная опасность…
— Хонор, — говорил отец, которого уводила полиция, — я понятия не имел, что случится, никогда не думал. Не хотел, чтобы Реджис при этом присутствовала.
— Разве могло быть иначе? — воскликнула мать. — Она повсюду пойдет за тобой, на край света. Так и вышло, разве не понимаешь, Джон?
