Горичкин с трудом удерживал машину. Мотор работал ровно. Но в правой плоскости зияла большая дыра. Оттуда выбрасывало струю дыма, которая густела с каждым мгновением. Казалось, что именно она тормозит самолет, заносит фюзеляж, мешает удерживать машину ровно, так, как необходимо для точной штурмовки.
— Девятка, заходи на вынужденную! Давай прямо на дорогу! Я прикрою! — кричал в наушники ведомый.
Горичкин оглянулся на него. Восьмерку атаковали «мессеры».
— Восьмерка! Уходи домой! Это — приказ! Я захожу на атаку! Последний сброс!
Машина дрожала. Скорость штурмовика заметно упала. Стрелки приборов рыскали. Еще одна очередь хлестнула по корпусу. На этот раз сорвало левый элерон. Но Горичкин все же развернул самолет, лег на обратный курс. Теперь он атаковал голову колонны. И заходил очень опасно, спереди. Зенитка была жива. Она снова открыла огонь сразу, как только ведущий Ил-2 вынырнул из-за деревьев. Несколько снарядов ударили в бронированную обшивку летающего танка.
Теперь все равно, подумал лейтенант Горичкин и, стараясь держать машину ровно, чтобы не промахнуться, нажал на кнопку сброса. И почти одновременно открыл огонь из пушек и пулеметов. Внизу уже горело. Разбегалась по лесу пехота, стараясь укрыться от пуль и снарядов.
Горичкин оглянулся: «восьмерка» шла за ним, потом резко обогнала. На плоскостях ведомого тоже зияли пробоины.
— Федор! Задание выполнено! Садимся!
Сержант Калюжный изо всех сил ухватился за кресло. Он видел, как самолет начал проваливаться вниз, как в преисподнюю. Уже мелькали, казалось, над самой головой верхушки деревьев, а земли все не было. Наконец внизу загрохотало. Самолет подпрыгнул, зацепился левой плоскостью за дерево, при этом корпус резко развернуло и, пробороздив еще с десяток метров, он замер.
Первое, что услышал лейтенант Горичкин, — тишина. И в этой внезапной тишине — треск горящей обшивки. Он отодвинул защелку и судорожными движениями начал толкать в сторону сдвижное окно «фонаря». Оно открылось. Кабина уже заполнялась едким дымом. Крыло было охвачено пламенем. Мотор тоже начал дымиться. Увидел Калюжного. Тот высвобождал из турели пулемет.
— Скорей! Сейчас рванет!
Они прыгнули вниз, в облако тяжелого, расползавшегося по земле дыма, кубарем покатились в сторону. Успели отбежать за деревья, когда раздался взрыв.
— Отлетали, командир, — кашляя и сплевывая под ноги кровавую слюну, прохрипел сержант Калюжный.
— Уходим.
— А пулемет-то я опять не успел снять.
