Робкий голос раздался из толпы.
— Для такого похода, атаман, и казна нужна не малая… сзади, из-за спин впереди стоявших казаков, раздавались голоса.
— Войско великое, с воеводами…
— Малую Казань сто пятьдесят тысяч войска брало и то сразу не взяли.
— Наряд пушкарский… зелье…
— Справы нашей не хватит. Гаврила Лаврентьевич четырнадцать годов ходил по той Сибири… Поизносился…
— Всего нас восемьсот сорок считается, — сказал Никита Пан. — Не малое войско.
— И не большое, — запальчиво крикнул кто-то, прятавшийся за спинами других. — Меньше тысячи!.. Невозможное дело задумал атаман.
— Для Господа Бога все возможно, — вздохнул Семен Красный.
— Города рубить придется, караулы ставить — надо войско. Его нет, — сказал Матвей Мещеряк.
Все больше и громче шумел казачий круг. Казаки спорили друг с другом, но общая мысль была: «это невозможно!»
Ермак стоял, опустив голову, и точно не слушал круга, и думал свои думы. Наконец он поднял красивую голову. Под взглядом его больших прекрасных глаз опять смолкли голоса, утих войсковой круг.
— Обо всем, атаманы-молодцы, подумано. Обо всем решено у нас со Строгановыми. Как городками заняли они Прикамский край, так согласились и Сибирь занимать… Верите вы мне, атаману вашему, Ермаку?..
— Верим… верим… — глухо пронеслось по кругу.
— Любо ли вам идти со мною покорить царство Сибирское?
— Любо!.. Любо!.. Веди нас, атаман, — пронеслось опять ропотом.
— Так с Богом! В добрый час! — блеском глаз своих, удалым голосом, несокрушимою волею увлекая за собою казаков, воскликнул Ермак и быстрыми шагами вышел из расступившегося перед ним круга и пошел вниз к Строгановскому городку. За ним понесли знамена.
Казаки сбились толпою. Тут, там раздались выстрелы. Казаки стреляли вверх из пищалей.
— На Сибирь!.. На Сибирь!.. — кричали молодые и грозные голоса.
Шапки пестрою стаею полегли над головами. Возбужденная толпа шла, лихо ухая, по лугу и увлекала с собою Федю. Семен Красный обнял его за шею голой волосатой рукой, и дико топоча по земле ногами, орал во всю глотку:
— На Сиби-ирь!..
Федя шел с блестящими глазами. Случилось то, о чем в самых ярких своих мечтах никогда не смел он и подумать. Больше казанского подвига будет их дело!.. Он не ошибся в Ермаке, о ком мечтал с самого того рассказа Исакова, как ходил Ермак разведывать Казанскую крепость. И ведь хотелось чем-нибудь особенным заслужить перед Ермаком, совершить такой подвиг, чтобы обратить на себя внимание Ермака, чтобы ласково посмотрели на него эти страшные влекущие к себе глаза, а его голос — сказал бы ему слова похвалы и благодарности.
