— Немцы нашу Белорусочку Ведьмой прозвали — Hexe, — тихо, чтобы не отвлекать стрелка, пояснил молодой снайпер.
Пыхтя, потому как тащил на себе «немецкий подарочек», вернулся снайпер.
— Прав был «летун» — знатный подарочек. Целый оберст[24], да еще и с красными лампасами на штанах — штабист.
— Уходим!..
— А что, у немцев штабисты в атаку ходят? — удивился Волин.
— Ну, у нас же в сорок первом и генералы плечом к плечу с рядовыми солдатами дрались! А теперь — наоборот. Повыбили-то мы у них людишек…
— Отставить разговоры! Вперед!
Снайперская группа, пополнившаяся одним бойцом и одним пленным, бесшумно отправилась к своим через раздираемый Великой войной Великий город на Волге.
Эрих фон Штайн, гауптман, разжалованный в штрафники, смотрел на свое новое подразделение — штрафной танковый батальон. На лесной поляне был построен личный состав, позади солдат стояли их замаскированные ветками танки.
Гауптман при виде разношерстного воинства со споротыми имперскими орлами на мундирах[25] испытал чувство отвращения, но внешне сохранял абсолютное спокойствие и хладнокровие. Нужно было сразу дать им понять, что командует ими теперь настоящий офицер. Прежнего, как узнал фон Штайн в штабе моторизованной дивизии, расстреляли за то, что он допустил бегство своих подчиненных с поля боя.
Солдаты штрафного танкового батальона, конечно же, не были теми бравыми парнями, которые маршируют по Александрплац под бравурные марши на кадрах кинохроники. Это были чернорабочие войны, если так можно выразиться. Общим для них было одно: выражение глаз, в котором смешались покорность и дерзость, смелость и нежелание рисковать. Они уже были «вторым сортом» Вермахта. Кто-то попал сюда из строевых частей за дезертирство, кто-то — за нарушение субординации, драку или пьянку. Были среди немецких штрафников и те, кто прошел ад концлагерей. «Политически неблагонадежных» «помиловали» и отправили из ада Маутхаузена и Дахау умирать на Восточный фронт, на штыки русских.
Гауптман Эрих фон Штайн искоса посмотрел на стоящего рядом с ним перед строем гауптштурмфюрера[26] СС.
— Солдаты! Если вы думаете, что вы будете у меня прохлаждаться, то вы жестоко ошибаетесь! Вы здесь, чтобы сражаться и чтобы умирать! Те из вас, кто выживет, обретут снова возможность воевать в рядах Вермахта. Как и я сам. Поэтому, воины, я буду безжалостен к себе, безжалостен к вам и безжалостен к противнику! Хайль Гитлер!
В третьей шеренге рядом стояли трое штрафников. Сюда они были сосланы за то, что не смогли остановить прорвавшиеся русские танки. Выходившие из окружения Т-34 буквально смели их заслон и прошлись по тыловым частям огненной метлой пушечного и пулеметного огня. Немецкие противотанковые ружья «Панцерблиц-39» и 37-миллиметровые пушки оказались неспособны пробить броню русских бронированных монстров. По сравнению с Pz-II и даже с «тройками» Т-34 выглядели стальными титанами, хорошо защищенными и вооруженными достаточно мощными 76-миллиметровыми пушками. Бронебойные пули и малокалиберные снаряды отлетали от их наклонных бронелистов, как горох. За считаные минуты боя от и так потрепанной противотанковой роты осталось пять человек.
