— Карл! Карл, черт тебя дери, связь с авиацией, быстро! — бросил он раздраженно.
— Так точно, герр гауптман! «Стальная птица» на связи. — Радиосвязь, как всегда, работала безупречно.
— «Eisern Vogel»! Нужна твоя помощь, проштурмуй гряду холмов к северо-востоку.
— Понял, Фридрих, с тебя бутылка французского вина! Я знаю, ты припрятал парочку со времен нашего парада в Париже.
Фон Штайн улыбнулся — сейчас пикировщики перепашут окопы русских!
Даже он втянул голову в плечи, когда с небесной синевы с пронзительным воем сирен свалились в пикировании «штуки», со времен легиона «Кондор» снискавшие себе мрачную славу. Мгновения вечности растянулись в вязкие секунды, растянутые в вое страшных сирен. Ю-87 падал почти отвесно, и, когда до земли, казалось, оставались считаные сотни метров, бомбардировщик стал задирать нос, а из-под его брюха вывалилась продолговатая тяжелая чушка бомбы. Громыхнул взрыв, а самолет с паучьей свастикой на вертикальном оперении уже набирал высоту.
Следующий пикировщик лег на крыло в перевороте, и снова все повторилось: вязкий вой, рев двигателя, стремительно приближающаяся земля или стремительно набегающая тень самолета, это как посмотреть. И снова — взрыв.
И третий самолет звена отбомбился.
А потом они развернулись и уже с пологого пикирования стали сбрасывать на траншеи мелкие осколочные бомбы. Позиции русских солдат заволокло пылью и дымом. «Сорокапятки» были разбиты, разметаны. На позициях валялись искореженные орудия, а вокруг лежали мертвые красноармейцы.
Но «Юнкерсы» все не унимались. С бреющего полета они начали расстреливать людей из пулеметов. Пули свистели и визжали в воздухе, они с глухим стуком впивались в землю или в человеческую плоть, звонко рикошетили от металла.
Наконец гул их моторов растаял в безжалостном небе.
* * *
Уже немолодой усатый старшина стряхнул с себя пыль и землю.
— Уф-ф! Улетели… Ну, сейчас попрут фрицы. — Он погладил цевье своей «трехлинейки», аккуратно белой тряпицей протер линзы оптического прицела. Приладил винтовку на бруствере.
— Дядь Сережа, папироской не угостишь? — попросил молодой пулеметчик, приглаживая непокорные вихры.
— Держи, — сунул ему самокрутку снайпер. — Как раз на пару затяжек.
— Спасибо. — Пулеметчик торопливо затянулся и приник к своему «максиму». — Дядь Сережа, а тебе не страшно?
— Страшно, — согласился снайпер. — Но я ж привыкший, еще пограничником службу начинал, а потом в Испании пришлось поработать… — Снайпер осекся, поняв, что сболтнул лишку. То-то — перед боем нервишки шалят…
