— А сосиску эту в буфете взял, — добавил бугор, — упаковщик херов, с мясокомбината… — Он со злостью кивнул вниз, в базу. — Из-за него все, из-за кабысдоха этого, Апреля недоебаного. — Он посмотрел вниз еще раз и жестко сказал Аверьяну: — Ну-ка, давай его сюда, морду блядскую.
Аверьян спустился вниз по приварной металлической лесенке, взял Апрельку на руки и протянул его наверх, к полу, со своей, нижней стороны. Бугор перехватил собаку. Апрель с бешеной радостью вылизывал лицо и руки хозяина, подвывая при этом от счастья.
— Радуешься, сука? — спросил его бугор. — Ну, щас ты у меня зарадуесся.
Двумя руками он перехватил псину за задние ноги и опустил его головой вниз. Апрель жалобно вякнул и сделал попытку вырваться. Игра эта была ему непонятна.
— По косой, говоришь, плохо получится? — спросил бугор неведомого собеседника. — Дерево, говоришь, надо?
Пес продолжал извиваться в его руках и поскуливать.
— Ты чего, бугор? — тревожно спросил его снизу Аверьян. — Чего надумал?
— А ничего, — ответил машинист и, резко развернув вполоборота корпус, с размаху ударил по круглому корпусу вентилятора, что обдувал левый поворотник. Ударил Апрелем, его головой.
— Ничего, говорю, особенного. — Он размахнулся снова и в точности повторил движенье.
Боли Апрель не почувствовал никакой — не успел даже удивиться. Собачий череп раскололся с первого удара, забрызгав кожух вентилятора и немного пол вокруг него. Второй удар был лишний, из командирского принципа. Не выпуская безжизненного тела из руки, бугор подошел к двери на улицу, протянул туда Апреля и разжал кулак. Труп полетел вниз, в заполярную апрельскую полутемь, и мягко шмякнулся о мерзлый грунт.
— В отвал, — подвел итог бугор и захлопнул дверь.
…Все время убивания Аверьян простоял на приварной лесенке, высунув голову наружу, выше уровня пола, и онемев.
— В отвал его после, — повторил бугор свой вердикт и, посмотрев на Аверьянову голову, кивнул в сторону улицы. — Туда же…
Аверьян услышал и словно очнулся.
— Тебя… — сказал он тихо и сжал зубы.
— Чего? — переспросил бугор, хорошо не расслышав помощника. — Кого?
— Тебя, падлу. — Аверьян выбрался из подпола и отчетливо повторил: — Тебя в отвал надо… Падлу паскудную, морду хохляцкую. — Страх в его глазах пропал окончательно, и что-то новое, бесстрашное и бесшабашное родилось у него внутри. — Одного убил, а теперь другого, значит, тоже порешил? — Он сделал по направлению к бугру два шага. — Он же любил тебя больше нас всех, Апрель-то. Его-то за что, мразь?
