— Разумеется! — бодро пообещал Веттели, хотя втайне затосковал, что сейчас придётся расстаться со спасительным столбом. К счастью, его поддержали за локоть.
В кондитерской было умопомрачительно прекрасно.
Перед носом возникли две булочки — марципановая и с корицей. И ещё маленькая белая кофейная чашка, от неё шёл пар, на тёмной поверхности плавала светлая пенка. У девушки-официантки было обеспокоенное лицо. Потом откуда-то появилась пожилая хозяйка, сказала сердито: «Что это вы здесь глупостями занимаетесь! Понимать же надо!» Ушла, а некоторое время спустя вернулась с тарелкой жареной колбасы, залитой яйцом. Поставила перед капитаном, робко провела ладонью по его изрядно обросшей макушке, всхлипнула и скрылась из виду.
— У неё сын погиб в Такхемете, под Беджурой, — пояснила официантка тихо.
— Да, там много народу полегло, — согласился Токслей. — Едва не половина нашего полка.
Веттели их почти не слушал. Ему не хотелось вспоминать Беджуру, он вспоминал, сколько лет назад в последний раз ел жареную колбасу с луком и яйцом. Получалось, что очень давно, в первые дни мобилизации.
Просто удивительно, как мало надо человеку для счастья — достаточно колбасы, булочек и чашки кофе. Жизнь, четверть часа назад казавшаяся беспросветной и ненужной, вдруг стала очень даже ничего, в голове прояснилось, и туман перед глазами рассеялся без следа.
— Вам лучше? — обрадовался лейтенант Токслей. — Так расскажите же наконец, что с вами творится. Честное слово, это было похоже на голодный обморок.
Рассказывать не хотелось, промолчать было бы невежливо, слова поначалу подбирались плохо. Из-за тонкой перегородки доносились сдержанные женские всхлипы — акустика в кондитерской оказалась лучше, чем в оперном театре, на кухне было слышно каждое слово, произнесённое посетителями крохотного торгового зала, и наоборот. Веттели как мог коротко и даже не без юмора, вдруг прорезавшегося невесть откуда, обрисовал своё нынешнее положение, включая дилемму «булочка — носки». (В этом месте из кухни донёсся трагический вопль: «Ах ты, господи, знала бы я, что он там под дверью топчется! Что же не вошёл-то?!»).
Токслей слушал и мрачнел всё больше.
— Это гоблины знают что! — сказал он. — Мы пять лет кормили падальщиков и гулей ради «интересов Альбионской короны», а когда это безумие кончилось, нас бросили на произвол судьбы, будто старый хлам. Они должны были позаботиться о трудоустройстве отставных офицеров-кафьотцев, назначить на соответствующие гражданские должности. Они ведь гарантии давали, дракон их раздери!
