Ну, конечно, так оно и должно было быть. Если разобраться и посчитать, то за прошедшие годы одряхлеть миссис Феппс никак не могла. Просто пятилетнему человеку тридцатилетняя женщина кажется очень, очень взрослой, а шестнадцать лет представляются целой жизнью, вот воображение и сыграло с ним шутку.
Но понимание этого пришло позже, в первый же миг Веттели показалось, будто он таинственным образом угодил в собственное прошлое, сделалось даже как-то не по себе.
А потом ему было уже не до размышлений и ощущений — только успевай отвечать на вопросы, сыпавшиеся как горох из мешка. Этот было настоящее испытание. Не так-то просто уместить в короткий рассказ почти двадцать лет жизни, успевая при этом отдавать должное и ростбифу, и сливовому пирогу со взбитыми сливками: «Вчера растопила камин, утром глядь — вся решетка в саже! Ну, думаю, Пегги, затевай-ка ты скорее пирог, гости будут. И верно! И какие гости-то, какая радость! Вот и не верь после этого приметам!».
От подзабытых, но таких привычных звуков няниного голоса, прикосновений её рук, от запахов домашней еды и мурлыкания рыжего кота Чарльза в душе Берти Веттели воцарилось такое безмятежное счастье, что рассказ о прошлом вышел весёлым. Он ничего не пытался приукрасить специально, память сама извлекала из своих недр только приятные воспоминания, а всё дурное загоняла под спуд. Но Пегги Феппс была неглупой женщиной, прожившей жизнь. Ей достаточно было просто взглянуть на своего измученного войной воспитанника, чтобы догадаться о реальном положении вещей.
— Не представляю, как сэр Коннал мог так с тобой поступить! — горестно вздыхала она. — Ты проливал кровь за нашу страну, а он в это время проигрывал в карты твоё будущее! Как он мог, как он мог!
— Наверно, думал, что я не вернусь, — пожал плечами Веттели, он по-прежнему ни о чём не жалел и отца не осуждал — ему было всё равно. — Я сам так думал тогда.
— Ах, да ни о чём он не думал! — в сердцах махнула рукой няня. — Когда он вообще о тебе вспоминал, скажи на милость?
— Ну, он же оплачивал мою учёбу, — резонно возразил Веттели. — Значит, минимум раз в год вспоминал, когда получал счета.
— Ты считаешь, что такого количества родительского внимания ребёнку достаточно? — подняла брови миссис Феппс.
— Не знаю. Мне, кажется, хватало, — ответил Веттели неуверенно, прежде он о таких вещах не задумывался. Просто они с отцом были абсолютно чужими людьми, родство это ничего не значило для обоих. Лорд Анстетт не проявлял к сыну тёплых чувств — но ведь и ему самому никогда не приходило в голову, к примеру, послать отцу поздравление с праздником или попроситься домой на каникулы. Так уж у них сложилось, и вряд ли об этом стоило запоздало сожалеть.
