— Сегодня суббота, — заметил Вульф.
— Да, сэр. Паркер, вероятно, где-нибудь играет в гольф. Но даже если мне и удастся его разыскать, он ничем не сможет помочь — сегодня судьи не работают. А Коггин, вне всякого сомнения, приберег постановление на наш арест. Если хотите нынче спать в своей кровати, вам придется сосчитать до десяти и подумать о необходимости расстаться с нашими секретами. Не смотрите на меня так сердито. Я не пытаюсь уговорить, ничего не предлагаю, а лишь объясняю, к какому выводу я пришел, когда закончил с таблицей умножения. Мне кажется, что если мы полностью и раскроем карты, то все равно сможем и дальше вести расследование совершенного в наших частных владениях тяжкого преступления.
— Ты, однако, пытаешься уговорить меня выложить все начистоту, — проворчал Вульф.
— Отнюдь. Я готов, если только вы согласитесь. Уже одиннадцать часов, все равно пора идти вниз. Сейчас мы спустимся в кабинет, вы сядете в свое любимое кресло, откинетесь назад, закроете глаза и начнете упражнение с губами. Возможно, Кремер уже находится на пути к нам. А если нет, то он не заставит себя долго ждать и на этот раз может действительно захватить с собой пару наручников. Мы вышли сухими из воды с одним убийством; вам это так же хорошо известно, как и ему. Теперь речь пойдет о трех убийствах. Если белый передник заговорит, Кремер узнает об ужине и записке, о которой Пьер мне ничего не сказал.
Вульф встал и вышел. Он всегда передвигается так, будто весит всего двенадцатую, а не седьмую часть тонны. Когда дверь, ведущая в питомник, за ним закрылась, Теодор заметил:
— Когда ты появляешься здесь, то всегда приносишь плохие вести.
Быть может, Теодор в самом деле великий специалист по орхидеям, но как веселый собутыльник — выражение, которое я подсмотрел в энциклопедии, после того как Вульф назвал его вышедшим из употребления, — он никуда не годится. Поэтому я не стал ему отвечать и охотно оставил бы тяжелый ящик там, куда я его притащил, предоставив Теодору самому наводить порядок, но тогда я сделался бы похожим на него, и эта мысль удержала меня от опрометчивого поступка. Я подхватил ящик и, прежде чем удалиться, поставил его на прежнее место.
Вульф, разумеется, воспользовался лифтом. Когда я вошел в кабинет, он стоял возле большого глобуса и медленно поворачивал его. Видимо, решал, куда ему в настоящий момент сподручнее сбежать, возможно, вместе со мной. Усевшись за свой письменный стол, я начал:
