— И я пребывал в неведении до вчерашнего вечера. Что-нибудь удалось узнать?
— Пока ничего существенного. Принялся искать лишь накануне, в половине шестого вечера. Я подозреваю, каким образом он познакомился с Дорой Бассетт. Как ты знаешь, он часто выполняет отдельные задания для детективного агентства Дила Баскома, а тот примерно год назад что-то делал по просьбе Бассетта для компании «Нэтэлек». В полдень я решил попробовать здесь, но вижу, что ты опередил меня.
— Не намного, только приступил. О'кей. Я пришел по собственной инициативе, а ты — по поручению Вульфа. Кто из нас теперь главный?
— Велико искушение! — ухмыльнулся Сол. — Ох, как велико! Но я не Оскар Уайльд и в состоянии соблазн преодолеть. Где ты хочешь, чтоб я начал?
Я в свою очередь усмехнулся. Сол не часто подчеркивает, что ему известно о таких людях, как Оскар Уайльд, о которых я не имею ни малейшего представления.
— Можешь попытаться поискать в письменном столе, я только успел просмотреть верхний ящик, — ответил я. — Здесь масса книг, и я займусь ими.
Два часа спустя, когда пришла Мария, мы уже обследовали обширную территорию — по крайней мере Сол успел — и ничего не обнаружили. Сол тщательно проверил письменный стол, кресла, стенной шкаф, постель, пол, туалетный столик, картины на стенах и стопку журналов. Чтобы быстро перетряхнуть книги, мне понадобилось полчаса. Затем я уселся поудобнее в кресло и стал переворачивать страницу за страницей, стараясь не пропустить ни одной. Когда Сол еще раз осматривал хранившиеся в стенном шкафу туфли, обращая особое внимание на стельки, вошла Мария с нагруженным подносом и поставила его на стол.
— Я ходила за пивом, — объяснила она. — У нас в доме только минеральная вода. Надеюсь, вам понравится паштет из рубленой свинины. Монсеньор Дакос приготовляет его сам. Его инвалидная коляска не проходит в кухню, и я приношу ему мясо и все, что требуется, в коридор.
— Большое вам спасибо, — сказал я, приближаясь к столу. — Признаться, я голоден. Еще раз спасибо.
Моя рука потянулась к карману, но Мария жестом остановила меня.
— Нет, — заявила она твердо. — Сейчас вы — наши гости.
С этими словами она вышла.
На подносе было большое блюдо с дюжиной ломтиков чего-то мясного, длинный узкий батон белого хлеба и пиво. Несомненно, Пьер говорил ей о пристрастии Ниро Вульфа к пиву, а мы пришли от него, следовательно, она отправилась за пивом. Нужно не забыть рассказать об этом Вульфу. Мы пододвинули стол к кровати; я сел на постель, а Сол — в кресло. Хлебного ножа не было. Ведь хлеб положено не резать, а отламывать по кусочку. Так называемый паштет оказался обыкновенным зельцем, и я надеюсь, что эти строки не попадут на глаза Фрицу, так как вынужден признать: зельц дедушки Дакоса был гораздо вкуснее. Мы оба согласились, что это был лучший зельц из всех, которые нам доводилось когда-либо пробовать. И хлеб вполне соответствовал его качеству. Как я заявил Солу, меня радует, что мы по крайней мере хоть что-то получили за те шесть двадцатидолларовых бумажек, которые я вручил Марии.
