— Вот что делает с американцами свобода слова! — крикнула Кассандра и отошла к окну.
— Ты коммунистка! — заключил Джон.
— А ты демократ! — услышал Джон в ответ.
— Угадала! — радостно сообщил он.
— И ты угадал, — горестно сказала Кассандра, — я это от всех скрывала, это был мой секрет, ведь коммунистов в Америке не жалуют. Я хранила в тайне все свои идейные наклонности и выдавала себя за демократку, хотя терпеть не могу расхлябанную демократию. Один раз, в середине 80-х, профессор университета, в котором я училась, узнал о моих склонностях, и хотел было выгнать меня из университета, но когда узнал, что я чуть не сделала себе харакири, решил помиловать.
— Я не думал, что ты такая грешница…
Кассандра стояла у окна, спиной к Джону, но она чувствовала, что Джон именно тот человек, который может выслушать и понять, потому что у него самого есть сокровенные тайны, еще похлеще, похоже.
— Я знаю, — спокойно ответила она, — но тогда мною руководили чувства и эмоции и я ничего не могла с собой поделать. Но я не смогла, просто не смогла. Я не смогла понять, как вся эта планета будет без меня существовать, я просто испугалась, я струсила. Тогда я и ушла в себя, тогда я и стала жестокой, никто после этого происшествия не узнавал меня.
— Касси, ты сильная женщина, у тебя достаточно смелости, чтобы сломать свой панцырь, выйти наружу, у тебя вся жизнь впереди.
— Нету у меня будущего, Джонни, нету, ты понимаешь? Я коммунистка и все этим сказано. Нас, коммунистов на заре века не жалуют.
— Ты же сама говорила, свобода мысли, свобода совести…
— Я не могу кричать, я боюсь.
— Чего, Касси?
— Я боюсь смерти, — сказала Кассандра, тяжело вздохнув, — я не принимаю смерти!
— Но при чем тут смерть и коммунизм?
— При всем при том, Джонни. Коммунистов убивают. А я жить хочу. Я не хочу умирать, я не хочу, чтобы меня прибили как Джона Кеннеди в Далласе…
— Ты же сама сказала, что я демократ… — как бы между делом сказал Джон, я потом подумал: «Не сказал ли я что-то не то?»
Кассандра не в понятках в первое мгновенье смотрела на Джона и осознавала ту правду, которая ударила по ней так внезапно. Но в следующий момент она уже подскочила к Джону и схватилась обеими руками за его голову.
— Джонни, что ты несешь? Ты хоть понимаешь? Что ты несешь?
Они в упор смотрели друг другу в глаза и теперь никто: ни Джон, ни Кассандра — не могли сказать неправду.
— Я несу правду, которую ты так хотела знать!
— Но как, как, я никак не пойму, не осознаю, что я имею дело с американским президентом. Это чушь, Джон, в это нельзя поверить. Скажи, что ты пошутил.
