— Ты арестован, Джеффри Норрис.
— А где же ваши «Вы имеете право хранить молчание, все сказанное вами может быть использовано против вас». Да и приехал я по велению мафиози, чтобы освободить отца. Он мне так сказал.
— Этот мафиози — наш сотрудник, мистер РаХорахте, да и вообще, ты не имеешь никакого права так называть его. Он почетный член нашей команды, сказала ему в ответ Кассандра.
— Как??? Я не пойму. Тутанхамон РаХорахте?
— Да! Он тебя удачно наколол. — гордо ответила Кассандра.
— Да, вообще-то, — сказал Джеффри, еще не поверивший своим ушам, что Тутанхамон жив, и к тому же работает в полиции.
— Ты арестован, Джеффри Норрис, — повторил Кассандра, — ты, как и другие, имеешь право хранить молчание, все сказанное тобой может быть использовано против тебя…
— Я требую адвоката! — крикнул Джеффри. — Меня обманули как собаку, как жалкую собаку, теперь упрячут за решетку ни за что, я не буду говорить, пока сюда не приведут адвоката.
— Ни один умный адвокат не станет защищать тебя, потому что ты ничто, ны ненужная вещь в мире, — жестко говорила Кассандра.
— Мадам, — ответил на все сказанное Кассандрой Джеффри, — Не зазнавайтесь, мадам, даже если вы прокурор, вы не имеете право оскорблять подсудимого, вы обязаны тактично вести дело, я требую посадить меня в тюрьму пока вы не найдете мне адвоката, да не из своих, блатных, удовлетворяющего моим запросам. После этого я лишь согласен все вам рассказать.
— Отведи его в камеру, одиночную, пожалуй, — приказала Кассандра полицейским, — пускай посидит, подумает. Ровно в полдень вы опять приведете его ко мне, и если он и тогда не заговорит, то я начну против него судебный процесс завтра же.
— Я не скажу ни слова без адвоката, я имею право на адвоката, слышите? — кричал Кассандре Джеффри, когда его уводили.
— И какого я ему адвоката достану? — думала Кассандра, — его дело безнадежное, ничего адвокат ему сделать не сумеет.
Джеффри послушно шел за полицейскими, зная прекрасно, что, согласно закону, его выпустят через два дня, только он не знал, что Кассандра озабочена совсем противоположным, и в Чикаго ни одного закона демократии никогда не соблюдалось.
Как только Джеффри завели в камеру — он сел на нары и уснул, так что полицейские, не беспокоясь, оставили его одного без пресмотра.
Долго спал Джеффри, почти полдня. Когда он проснулся — в его окно давно уже светило солнце. Он сел на нары и посмотрел на часы.
— Почти полпервого, — сказал вслух Джеффри.
