— Двадцать пять минут.
— Сцилла опаздывает. Хочет потрепать мне нервы.
— Сцилла никогда не опаздывает, — послышалось за скамейкой.
Оба так и подскочили.
Голос Сциллы доносился из глубокой тени.
— Я смотрел и слушал, как у вас бурчит в животах от страха. И, надо сказать, мне было очень приятно.
— Выходи оттуда! — приказал широкоплечий.
— Не сказав пароля? — в голосе Сциллы прозвучало удивление. — Какое нарушение этикета! Где ваше уважение к традициям?
Широкоплечий сердито буркнул:
— Когда-то здесь купались. — Он указал рукой в сторону Гудзона. — А сейчас это опасно для жизни.
— Вы не поверите, — сказал Сцилла, — совершенно забыл, что мне положено ответить.
— Умереть можно и другим путем. Говори: «Умереть можно и другим путем». Но вот и все, теперь выходи.
— Ладно, но если я не тот, кого вы ждете, сами виноваты. — Сцилла вдруг возник как будто ниоткуда.
— Твое поведение не нравится мне, я хочу, чтобы… — широкоплечий не закончил.
Сцилла перебил его:
— Не вам говорить о моем поведении после того дерьма, что вы понаделали.
— Ты прекрасно знаешь причину.
— У нас были деловые отношения и только, а то, что вы творите, не имеет к делу никакого отношения.
— Вопрос стоял о доверии. — Широкоплечий сердито уставился на Сциллу. — Могу ли я тебе доверять?
— Вы никогда не доверяли, просто делали вид, а теперь еще и боитесь меня. Это ведь вы наняли Чена. Вы уже пытались убить меня, так что не стоит утруждать себя болтовней о доверии.
Широкоплечий смягчился.
— Естественно, я не могу тягаться с тобой, если уж Чен не смог… Я староват для выхода один на один. — Он замолчал и вытащил нож: болтать дальше не было смысла.
Чтобы увернуться от профессионального удара, много не нужно. Чтобы избежать хука Абдул-Джаббара, совсем ни к чему сбивать его с ног. Не нужно даже перехватывать его руку. Всего лишь тычка в локоть достаточно. «Плащ» на мгновение вцепился Сцилле в руку, только на один миг.
Сцилла подумал, что недостаточно внимания уделил «плащу». Тот и не думал тягаться со Сциллой, он лишь задержал его руку. Но этого мига было вполне достаточно. Сцилла вырвался, и его огромные руки попытались защитить живот. Но слишком поздно. Слишком поздно. Нож уже достиг своей цели.
А нож ли? Сциллу уже не раз резали ножом, но еще ни разу таким лезвием, которое с ужасающей быстротой глубоко входит в тело. Он был как кукла или фигура, слепленная из топленых сливок, а нож, или скальпель, или что там еще, зашел в него ниже пупка с такой легкостью и силой, что Сцилла только охнул и опустил руки в бессильном удивлении.
