Америка в 1875-м, думал Леви, так-та-ак. Час он посвятил Англии, час Италии и Франции. Германию он знал плохо, относительно плохо, но это потому, что немцы быстро надоедали ему: никакой фантазии, юмора. Похоже, что в самом начале Творец повелел: «Ладно, теперь на Земле все будет так: всех блондинов — в Скандинавию, всех брюнетов — в Румынию, а всех смешливых — прочь из Германии». Гм-мм, думал Леви, 75-й, 75-й… Примерно в это время была установлена первая телефонная связь.
Леви откинулся на спинку стула, решив немного передохнуть. С Америкой у него неплохо. Поверхностно, конечно, но ведь он не какой-нибудь специалист по XIX веку, черт возьми. Он прежде всего занимается современностью, но разбираться в других периодах тоже надо. Главное — знать мир, периоды с интервалом лет в двадцать пять, на протяжении хотя бы двух веков. Имея под рукой эти данные, хорошо усвоенные, пробелы можно ликвидировать. Так работала мысль его отца. Совсем не надо знать все. Только главное, а об остальном позаботится логика. Отец любил логику, Леви — тоже.
За столом слева началось какое-то оживление, красивый парень и красивая девушка поддразнивали друг друга, но ясно было, что желали они более теплых отношений. Леви наблюдал за ними. Вообще-то он и работал здесь, а не в отдельной комнате. Он любил наблюдать за людьми.
Вранье. Он любил смотреть на девчонок.
Вот сидит парочка студенток, от которых, черт возьми, перехватывает дыхание. Одной из них надо будет как-нибудь заняться.
Он вздрогнул — рядом стоял и смотрел на него Бизенталь. Бизенталь показал на гору книг перед Леви.
— Ваши штучки никого не проведут. Вы строите глазки.
— Это только кажется, сэр, в действительности я делаю большую работу.
— Кто хочет работать, идет в комнату.
— Да я бы с удовольствием, но комнат здесь не хватает, вот и пришлось… — пробормотал Леви.
— Я всегда занимался здесь, — заметил Бизенталь. — Очень удобно смотреть на девчонок.
— И вы смотрели на девчонок? — чуть не вырвалось у Леви.
— Знаю, о чем вы подумали, — заявил Бизенталь, — взгляд у вас был очень знакомый. Вот так смотрел на меня один студент, я ехал в машине по Бродвею, и когда остановился у светофора, он в оцепенении уставился на меня с тротуара. Я спросил, в чем дело, а он только выдавил: «Боже мой, вы умеете водить машину». Мы тоже люди, Леви, хотя и не все. Постарайтесь это понять. И над чем это вы тут работаете?
— Тысяча восемьсот семьдесят пятый год, — ответил Леви.
