В полтретьего Чен быстро, но тщательно осмотрел местность и устроился за скамьей, на которую должен был сесть Сцилла: удобное место, оно было недалеко от кустов, там Чен не будет заметен.
Чен присел и стал ждать.
Он мог просидеть на корточках… ну сколько? День? Да, день: однажды пришлось целый день сидеть неподвижно. Может, он выдержит и дольше. Если потребуется — выдержит. Чен замер, и, когда в три часа Сцилла осматривался по сторонам, Чен уже стал частью ландшафта. Ничем он не выдал себя. Он пришел сюда раньше Сциллы, а уйдет, когда Сцилла будет мертв.
Нунчаки Чен держал в расслабленных руках, по палочке в каждой, давая упругой проволоке скручиваться, как она желает.
В 3.41 он встал и напряг мышцы рук. Они были его гордостью, эти руки, он работал ими всю жизнь, ведь сам он был щуплым. Он никогда не весил больше ста фунтов.
Чен начал продвигаться вперед.
— Сциллой ведь звали какую-то женщину-чудовище?
— Сциллой называли скалу. Скалу около водоворота. Водоворот назывался Харибда.
— И что, вы тоже скала?
Сцилла молчал. Чен приближался.
— Мне поручили передать, что ваша цена слишком высока.
Черт ее возьми, подумал Чен, нечего было торопиться, она должна была не сразу сказать о цене. Надо же, именно ему пришлось работать с новенькой! Сцилла теперь почует неладное. Чен хотел было ускорить шаг, но вовремя себя остановил:
скорость — твой враг, если стараешься идти бесшумно.
Надо сохранять равновесие, не торопиться. Иначе может зашуршать одежда или хрустнет ветка — это оглушительный звук.
— А вам не поручили поторговаться?
Чен стоял в шести футах от Сциллы. Лучше бы этих футов было четыре. Однако проклятая девчонка все испортила.
— Конечно, поручили.
Три фута до Сциллы.
— Ну, так что же вы, Бога ради, торгуйтесь, выдвигайте встречное предложение, так ведь положено — торговаться.
— Конечно, — ответила она. И, захватывая горло Сциллы проволокой, Чен увидел, что тот успел поднять руку. Правая рука Сциллы защищала теперь горло от проволоки. «Сука», — мысленно ругнулся Чен, но затем сконцентрировал внимание на деле. Он уже не раз резал плоть проволокой, а кости ладони ломаются легко…
Когда кровь хлынула из раненой ладони, Сцилла увидел, что девчонка наставила на него пистолет. Это было бессмысленно, оружие бесполезно в такой темноте, только лишний шум — попасть очень трудно. Но хотя девчонка и зря приволокла сюда пушку, она легко могла достать его, если бы действовала порасторопней, потому что сейчас его пронизывает боль, а боль меняет все вокруг. Боль окутывает облаком, сквозь которое ничего не видно, трудно поступать согласно логике, опыту и выучке.
