Премьер-министра поддержали лейбористы. По мнению Эттли, информация о том, что правительство начало вести переговоры, нанесет «серьезный удар» по моральному духу британцев и «мы уже не сможем сплотить людей». Гринвуд в свою очередь напомнил о промышленных центрах, которые «воспримут любое ослабление позиции правительства как катастрофу» [296] .
Произошло то, чего Черчилль опасался больше всего, – военный кабинет оказался расколот на два лагеря. И это после восьми утомительных, изматывающих и, как оказалось, безуспешных заседаний!
На этот раз премьер решил изменить тактику и обратиться за поддержкой извне. В шесть часов вечера он собрал совещание, на которое пригласил двадцать пять министров, не входивших в состав военного кабинета. Позже Черчилль объяснит это следующим образом:
«С момента образования правительства я, за отдельными исключениями, не видел многих моих коллег вне военного кабинета и счел целесообразным созвать в моем кабинете в палате общин заседание всех министров, не входивших в состав военного кабинета» [297] .
На самом деле это был гениальный ход. «Подобное приглашение министров можно расценить либо как мастерски выполненную уловку, либо как самый удачный приз, который выпал Черчиллю в эти наполненные испытаниями три дня, – отмечает Рой Дженкинс. – Это классический пример – апеллировать к внешнему кругу, чтобы изменить баланс во внутреннем» [298] .
...
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Это классический пример – апеллировать к внешнему кругу, чтобы изменить баланс во внутреннем».
Рой Дженкинс
Черчилль добился того, что хотел. По крайней мере, от младших министров.
«Мое заявление продолжать борьбу вызвало бурную реакцию, которая, учитывая состав присутствовавших на заседании – 25 опытных политических и парламентских деятелей, представлявших до войны различные точки зрения, будь они правильные или неправильные, – поразила меня, – вспоминает политик. – Многие из них, вскочив со своих мест, подбежали ко мне с возгласами похвалы в мой адрес. Нет никакого сомнения, что, если бы я в этот момент проявил колебания в руководстве страной, меня вышвырнули бы из правительства. Я был уверен, что каждый министр готов скорее быть убитым и потерять всю свою семью и имущество, чем сдаться. В этом отношении они представляли палату общин и почти весь народ» [299] .
Воспоминания Черчилля подтверждают дневники других участников этой встречи. Например, министр экономической войны Хью Дальтон записал следующее:
