Фанни увидала эту суматоху и подошла к Ивану Павловичу, укладывавшему во вьюки консервы, чай, сахар, сухари и разную мелочь.
– Вы куда-нибудь уезжаете, дядя Ваня?
– Да.
– Куда?
– Принужден ответить вам грубостью. Какое вам до этого дело?
– Вы правы. Мне до этого нет никакого дела. Но так как я могу быть вам полезной, то я и спрашиваю вас об этом.
– Вы мне полезной в моей поездке быть не можете, а мешать будете.
Фанни надула губы.
– Кажется, я вам не мешала до сих пор.
Иван Павлович не ответил. «Действительно, – подумал он, – мешала она мне или нет? Стала с ее приездом моя жизнь лучше и уютнее или хуже? То стеснение, которое она делала, не окупалось ли оно ее хозяйственными способностями, а главное, ее милым, веселым характером?» Было бы жестокой несправедливостью сказать, что она ему мешала.
– Нет, не мешали. И я вам скажу: мы едем в военную экспедицию, в набег, в котором для женщины нет места.
– Почему?.. Нет, дядя Ваня, вы возьмете меня с собой.
И она бросилась переодеваться и приказала Царанке седлать и вьючить лошадь.
Она явилась на дворе, где уже строились казаки во всеоружии: в кабардинской шапке, лихо заломленной набок, с винтовкой за плечами, с ножом и патронташами на поясе.
– Фанни, – строго сказал ей Иван Павлович. – Вы не поедете с нами. Я вам это запрещаю.
– Я умоляю вас взять меня. Помилуйте. Военная экспедиция. Такой редкий случай. Дядя Ваня!
– Ни за что. И думать не смейте. Я не хочу рисковать вами… Да и своей служебной карьерой тоже.
– Дядя Ваня, я не стесню вас.
– И думать не смейте. Ни за что!
– Я сама поеду.
– Вы заставите меня употребить насилие. Я окружу вас казаками и со скандалом верну вас на пост.
Она заплакала.
– Дядя Ваня, это жестоко! За что вы со мною так поступаете?
Он молчал.
– Дядя Ваня, я все для вас сделаю, что вы ни попросите, только возьмите меня с собою.
– Я уже сказал вам, что не возьму. Потрудитесь идти в дом, переодеться в свое платье, расседлать ваших лошадей и терпеливо ожидать нас на посту, не смея никуда без меня отлучаться, так как неизвестно, куда бросятся разбойники, когда мы их нажмем.
– Вы гонитесь за разбойниками. И не берете меня, – простонала в отчаянии Фанни.
– Не беру-с!.. Потрудитесь идти в дом и переодеться…
Фанни знала характер Ивана Павловича и поняла, что дальнейшие разговоры бесполезны. Она замолчала.
Но она не пошла в дом и не переоделась, а решила ожидать во всеоружии на посту возвращения «счастливого» дяди Вани.
– Вахмистр, готовы люди? – крикнул Иван Павлович.
