В девятнадцатом и двадцатом столетиях разражаются националистическо-империалистические войны, главный вопрос которых уже другой. Теперь он заключается в том, какие европейские страны будут контролировать экономические ресурсы и рынки сбыта стран неевропейских. Ведь неевропейские страны не могут частично контролироваться Англией, частично — Францией и частично — Германией. Эти войны продолжались до тех пор, пока не развилось национально-освободительное движение, которое положило всему этому конец. Оказывается они прекрасно могли существовать и самостоятельно.
Все это дает нам возможность представить себе некое подобие схемы…
— Да, Стивен, теперь я начинаю понимать, — сказала Сьюзен Кэлвин. — Но это не слишком-то глубокий анализ.
— Конечно, нет. Все настолько очевидно, что люди просто не замечают этого. Они говорят: «Да ведь это так же легко видеть, как собственный нос». Но хорошо ли рассмотришь собственный нос, если кто-нибудь не поднесет зеркало к твоему лицу? В двадцатом веке, Сьюзен, мы начали новый тип войны, как бы их назвать? Идеологические войны, что ли? Религиозные противоречия как бы проявились в противоречиях общественных. Снова войны были «неизбежны», только теперь существовало атомное оружие. Поэтому дальше так продолжаться не могло. И появились позитронные роботы.
Они появились как раз вовремя, а заодно с ними начались и межпланетные перелеты. И оказалось, что не так уж важно, какая система властвует над умами человеческими — Адама Смита или Карла Маркса. При сложившейся ситуации это не имело большого значения. Обеим системам пришлось приспосабливаться к новым условиям.
В таком случае, выражение древних «Бог есть машина» приобретает двойственный смысл, — иронически заметила Сьюзен.
Координатор улыбнулся.
— Никогда раньше не слышал, как ты шутишь, Сьюзен, но ты права. И все же появляется новая опасность. Решение одной проблемы тут же порождает другую. Наша новая всемирная экономика, основанная на применении роботов, тоже может порождать собственные проблемы. Для этого и существуют Машины. Земная экономика стабильна и останется стабильной, потому что в основе ее лежат решения Машин, направленные только на благо человечества и обусловленные великой силой Первого Закона Роботехники.
И хотя Машины не более чем бесконечно сложные комплексы вычислительных схем, — продолжал Стивен Байерли, — по отношению к Первому Закону это — обыкновенные роботы. Поэтому земная экономика всегда будет направлена только на благо Человека. Люди Земли знают, что им не грозит безработица, кризисы, увольнения. Голод и безработица стали просто словами в книгах по истории. Вопрос о том, в чьих руках находятся средства производства, отпал сам по себе. Ведь кто бы ни владел ими (если только это выражение имеет смысл) — человек, группа людей, нация или все человечество — использовать их можно только по указаниям Машин. И не потому, что Человек был принужден к этому, а просто потому, что это было единственно мудрым решением.
